Виктор Устинов - Украденная победа 14-го года. Где предали русскую армию?

Заботясь о сохранении мира, французское правительство постоянно укрепляло границу с Германией, превращая города на востоке в крепости. Генерал Сере де Ривьер построил вдоль всей германской границы длинную полосу сильных укреплений между крепостями Верден-Туль и Эпиналь-Бельфор, оставив неукрепленным только небольшой 50-километровый промежуток между Тулем и Эпиналем, проходивший через труднопроходимые пограничные горы Вогезы [32].

Эти построенные французами линии обороны заставили германское командование искать пути их обхода, и в германском генеральном штабе был составлен план вторжения немецких войск во Францию через Бельгию и Люксембург. На этом пути нет естественных препятствий; есть только три отдельных укрепленных пункта – города Льеж, Намюр и Мобеж, против которых немцы хотели выставить заслон или взять их штурмом.

В правительственных кругах Франции и в ее глубинных народных толщах никогда не верили в долгий мир с Германией, и, начиная с 1905 года, общая численность ее вооруженных сил постоянно увеличивалась. Так, если в 1910 году они насчитывали в общем свыше 630 тыс. человек, то к 1913 году их численность достигла 985 тыс. человек. К началу Первой мировой войны французская армия была достаточно полноценной как по численности, так и по своей боеспособности. На август 1914 года в ее составе имелось: армейских корпусов – 21, пехотных и резервных дивизий – 83, кавалерийских дивизий – 10. Численность активной французской армии после мобилизации (на 15 августа 1914 года) выражалась в 3,9 млн. человек [33].

Готовясь к войне, французская армия воспитывалась в духе наступательных действий. Достижение стратегических целей считалось возможным только путем уничтожения противника в наступлении. Официальные руководства по вождению крупных войсковых соединений утверждали, что «военные операции имеют целью уничтожение организованных сил противника»; «только наступление ведет к положительным результатам, беря в свои руки инициативу, создает обстановку, вместо того, чтобы ей подчиняться»; «оборона ведет к верному поражению, ее нужно совершенно отбросить».

Важнейшей чертой доктрины, на которой воспитывалась французская армия того периода, являлось стремление разгадать план противника, с наибольшей точностью определить его силы, и лишь только по выяснению обстановки принимать решение для общего наступления.

Высший военный совет Франции состоял из командиров корпусов и дивизий, кто с началом войны должны были стать командующими армиями, при которых состояли сотрудники, кто должен был возглавить штабы. Руководил этим высшим военным советом начальник Генерального штаба Франции Ж. Жоффр, и он постоянно отрабатывал различные тактические и оперативные задачи, которые могли возникнуть при вторжении германских войск во Францию, с отработкой маневра войск своим ходом и с применением железнодорожных перевозок. Вот эта предусмотрительность французского генерального штаба и стала той вершиной, с которой французские генералы осматривали поля будущих сражений, где они должны были сражаться и принимать решения, от которых зависела судьба страны и каждого француза. В царской России Совет Обороны был местом успокоения для престарелых и не годных для службы генералов, которые ни во что не вникали, и с их мнением тоже никто не считался.

В основу стратегического планирования Франции был положен план за номером 17, который предусматривал переход в наступление силами правого крыла армий в Лотарингии и силами левого крыла против Меца, где, по мнению Генерального Штаба, должны быть сосредоточены основные силы Германии [34].

Однако беспокойство за судьбу Бельгии и неуверенность высшего военного руководства Франции в успехе наступления повергло все довоенные планы на бездействие. Только 2 августа был рассмотрен и утвержден вариант к основному плану, который содержал уточнение: в случае наступления германских войск через Бельгию развивать боевые действия на левом крыле французский армий до р. Маас от Намюра до Живе. Но французское правительство, признавая основательность этих соображений, все-таки думало, что Германия не нарушит нейтралитета Бельгии, который она же сама и гарантировала в 1839 году. Наконец, в Париже считали, что если бы даже германская армия и решилась нарушить гарантированный ею нейтралитет Бельгии, то все же главный удар она должна была, по мнению французского главного штаба, направить через франко-германскую границу, так как с ее стороны было большим риском вести большие силы через страну с враждебным населением. Слабость этих соображений была осознана правительством Франции только за несколько месяцев до начала войны, за которым последовало усиление старых крепостей Лиля и Мобежа на бельгийской границе, но завершить эту работу не удалось, так как началась война, и немцы ринулись на Францию именно через бельгийскую границу, пользуясь хорошо развитой железнодорожной сетью, построенной ими в этом направлении. Были и другие соображения, вплоть до ввода в угрожаемый период французских войск в Бельгию, но взять на себя инициативу войны французы не хотели, к тому же примешивалось и чувство осторожности, вызванное неуверенностью военных в подсчете германской военной мощи. Французы оценивали ее силу на западе в 68 пехотных дивизий, а в действительности она достигала 83,5 дивизий [35]. Участие английской армии в войне держалось в большом секрете, хотя оно и было детально отработано, и они должны были действовать на левом фланге французских армий [36].