В. Болоцких - Анархия и коммунизм - теория и жизнь

Конечно, при этом создаются условия для злоупотреблений со стороны верхушки, но это не должно заслонять главного – роли и значения в развитии общества (общины, любого коллектива) именно элиты, через которую идёт освоение нового, от которой зависит благосостояние всех, через которую идёт развитие и становление личности. Нельзя политическую власть рассматривать только как средство господства и угнетения, наоборот, господство, угнетение, насилие – это средства управления, особенно политического, государственного, но это именно средства управления, а не самоцель, точнее, не должны быть самоцелью. Иначе всё сводится к отношениям господства и подчинения, эксплуатации, необходимости их устранения и построения утопического, нереального общества всеобщего равенства, а значит бесструктурного, значит беззащитного против внешних и внутренних проблем, бессильного против организованных негодяев.

При этом положительная, совершенно необходимая, роль «благородных родов», управителей на всех стадиях развития человечества смазывается. Возникновение же замкнутости, непреодолимой кастовости управляющих слоёв в некоторых обществах определяется конкретными историческими условиями и именно их надо изучать, а не обвинять всех чохом. Может возникать в определённых условиях и тормозящий эффект от деятельности господствующих управляющих слоёв, но тормозит не сам по себе господствующий слой в любом случае, а, например, чрезмерный государственный бюрократический аппарат, который требует слишком много на своё содержание и если этот аппарат в силу каких-то причин действует неэффективно. Обобщать же отдельные случаи (казённая экономика, огромный бюрократический аппарат и другие) и обвинять господствующие слои (элиты) сословно-классового общества (а другого пока не было после эпохи первобытности) в паразитизме, как это получается у Л. В. Даниловой, нельзя. В конце концов и трутень в улье зачем-то нужен. А, например, через поведение и сознание франтов и прожигателей жизни могут развиваться новые идеи, новые формы индивидуализации поведения и сознания личности, которые потом более продуктивным образом используются другими.

Чрезмерный же акцент на отношения господства и подчинения, эксплуататорской сущности классового общества, эгоизма обладателей политической власти может привести и приводит к представлениям о государственности как о едва ли не единственной силе, которая объединяет отдельные крестьянские сообщества (почему кстати только крестьянские?) в единый социальный организм. Таким образом, общество, по существу, приравнивается к государству и вне государства, получается, не существует никаких сообществ (экономических, культурных и т.д.), не имеется и других факторов объединения общин и других сообществ, кроме государства, действующего только в интересах господствующего слоя. Получается, что государство не вырастает из объединительного движения родоплеменных сообществ, из кооперации локальных миров для своего воспроизводства и развития, государство само себя создаёт, объединяет всех ради корыстных интересов оторвавшихся от коллектива управителей. Тогда откуда же берётся само государство, какую положительную роль оно играет, почему ему все подчиняются. И в результате развития идей о первобытном социальном равенстве и его разрушении при развитии производительных сил, усложнении общественной структуры, возникновении государства, первостепенное акцентирование на отношениях господства и подчинения, захвата верхушкой общества материальных благ и прочее затемняются и искажаются истинные взаимоотношения государства и общества, причины возникновения и того и другого, факторы их развития.

В этом отношении интересны идеи Л. Мэмфорда об изобретении в течение третьего тысячелетия до н.э. мощной социальной организации нового типа, способной повысить человеческий потенциал и вызвать изменения во всех аспектах существования. Базовая деревенская культура была основана на трёх фундаментальных камнях – единении, коммуникации и кооперации. Но она ограничивалась определённой территорией племени или деревни. Из раннего неолитического комплекса поднялась новая социальная организация, не рассеянная в мелких единицах, а объединённая в большую; уже не «демократическая», т.е. основанная на соседской интимности, обычаях и согласии, но авторитарная, управляемая из центра, контролируемая господствующим меньшинством; не прикованная более к ограниченной территории, но умышленно переходящая границы с целью захвата сырья, порабощения более слабых, расширения своего контроля и обложения данью покорённых. Усовершенствовав новые орудия принуждения, правители этого общества к третьему тысячелетию до н.э. достигли такой индустриальной и военной мощи, масштабы которой оставались непревзойдёнными вплоть до нашего времени.