Владимир Жмыр - Скифы

Когда огонь над сотнями могил стал ослабевать, землей засыпали погребальные костры. Стелился дым над степью, над свежими курганами. Сколоты выпили по чаше вина, и каждый воин стал обеими ногами на свой меч. Чтоб живым быть сильными и выносливыми, как это закаленное в боях железо.

И помчалось войско Иданфирса вслед за персами. Обошло стороной Дария и поспешило к Истру. С раннего утра до поздних сумерек летели всадники, отдыхая в коротком сне. Прибыли в долину Истра, поросшую высокими, опутанными травами, раскидистыми вербами и осокорями.

Греки, заметив скифов, бросились разбирать мост. Мелькали вишневые хитоны Продика и его подручных, развязывающих крайние плоты, на берегу суетился Гистией. Он заверил Скопасиса, что к завтрашнему дню моста не будет. Теперь Гистиею легче управлять греками. Прошла неделя, как уплыл в Херсонес Мильтиад со своими триерами.

Успокоив скифов, глядя, как поворачивает их войско назад искать Дария, Гистией собрал греческих тиранов.

- Наконец боги Олимпа смилостивились над нами! Персы больше не угрожают нам, - с восторгом воскликнул рыжебородый Продик.

Все закивали в знак согласия и выжидательно смотрели на Гистиея. Он хмурился:

- Вы рано торжествуете. Дарий еще не разбит. А будь и разбит, это не должно радовать вас. Я удивляюсь вашей легкомысленности! Большинство из вас прожили долгую жизнь и могли набраться больше мудрости! Но видит Зевс, радоваться нечему! Тем более нам, тиранам греческих городов в Азии.

Гистией умолк, ожидая, пока все будут готовы воспринять его слова. Встал и прошелся по кругу.

- Нечего радоваться поражению Дария. Разве не благодаря царю Персии, его могуществу и силе каждый из нас правит в своем городе? И если Дарий падет, демократы сразу же выгонят меня из Милета. И каждого из вас тоже выгонят. Поэтому мы должны сделать все, чтобы помочь Дарию, а значит, самим себе! Помозгуйте над этим, славные мужи.

Тогда решили: со скифами не ссориться и делать вид, что разрушают мост. Но разобрать его только с этого берега, чтобы скифы не додумались силой перебраться через реку.

А гончар Диамант не мог оторвать глаз от моста, хотя Теодор торопил его. Диамант шевелил губами, руки его что-то искали. Сполз на животе с лошади, щепкой провел на мокром песке несколько линий. Теодор наблюдал за ним. Коснулся плеча товарища.

- Мост, - только и проговорил Диамант.

- Тебя ждет мастерская, Диамант. А меня - лавка.

- Мост! Я открыл тайну пространственного изображения. Глянь, Теодор! Колоды моста одинаковые, но когда смотришь отсюда... Видишь, вон те линии моста, сходящиеся вдали? В их уменьшении секрет рисунка. Глубина и простор подвластны теперь мне. Тень Орфея открыла мне эту тайну, друг Теодор!

- Ты поедешь со мной, Диамант? - тихо, но настойчиво повторил купец.

- Ты собираешься в Ольвию? - спросил Диамант, оставив свой рисунок на песке. - Ты не хочешь видеть последнего действия этого представления?

- Я хочу сберечь свою голову. Слушай, друг мой Диамант, мы приобретем добрых лошадей и, когда все утихнет, вновь пустимся в путешествие по Скифии, доберемся до богатой Неврии.

- Нет, Теодор! Я хочу увидеть Дария. Мои вазы и амфоры украсит рисунок: связанный Дарий плетется за скифским конем. А? Неплохо? Скажи всем ольвийцам, что я овладел пространством! Эврика! Боги возвратили мне секрет, когда-то отнятый у людей! Афины, вся Эллада - все будут требовать мои амфоры и вазы!

8

Гобрий боялся затянуть переход и потому вел персидское войско прежней дорогой, которой шли от Истра на восток свыше трех месяцев тому назад. Вытоптанная осенняя степь, без травы и воды. Измученное войско гнало голодных лошадей, дозорные с нетерпением посматривали вперед, где вот-вот должны были показаться плавни Истра.

Наступила ночь, когда головные отряды вышли на берег и увидели опустевшее скифское стойбище. Это насторожило всех. Но страшнее всего было то, что мост исчез. Где-то там, на противоположном правом берегу, горели костры, а здесь, на левом, черная ночь сползала в темную воду, и вытоптанный камыш подтверждал, что войско скифов только что ушло.

Когда Гобрий возвратился к Дарию, он застал среди придворных растерянность и страх. Все смотрели на Гобрия.

- Царь, вели глашатаю-египтянину, пусть попробует позвать греков.

И вскоре зычный голос раскатился над Истром и потонул в воде и мраке. Трижды кричал глашатай, и трижды после этого замирало все. Будто и не было на берегу многих тысяч людей.