Владимир Жмыр - Скифы

- Перс, перс! - кричали сколоты, размахивая топорами. И андрофаги с проклятьем вылезали из землянок, складывали шкуры на своих немногочисленных лошадей и гнали их в глубь леса.

Теперь Диамант и Теодор оставили свою телегу, пересели на лошадей. Тяжело было расставаться Теодору со своим добром, но здравый рассудок взял верх. Телега цеплялась за сломанные деревья и кусты, застревала в грязи греки едва успевали за войском.

- Сначала я беспокоился, как бы продать побольше оружия сколотам, дальше - как удобнее уложить выменянные шкуры и мешки шерсти. Потом я мучился, что выбросить. Теперь я думаю: как добраться живым домой, хотя бы в одном хитоне, - печально говорил Теодор. Он похудел, от брюха и следа не осталось.

- <����О Муза, скажи мне о том многоопытном муже, который, странствуя долго со дня, как святой Илион им разрушен, многих людей города посетил и обычаи видел...>* - Диамант смолк, хлопнул себя ладонью по щеке, размазал упившегося кровью комара. - Боги посылают нам испытание. Это вторая <����Одиссея>, и когда-нибудь поэты будут слагать о нас песни.

_______________

* Первые строки <����Одиссеи> Гомера. Перевод В. Жуковского.

- Вместо пения сирен мы слышим вой волков, - печально усмехнулся Теодор.

2

Примерно через полтора суток в том же месте из шелковой палатки вышел Дарий.

Странный и жуткий в своей непонятности сон привиделся Дарию.

Они были снова вместе после смерти мага-самозванца и разыгрывали на царство жребий. Все было, как тогда. Решили: чей конь первым заржет при восходе солнца, когда они выедут за городские ворота, тот и будет царем. И вот Дарий рассказывает об этом своему безбородому смешливому конюху. <����Господин! Если только от этого зависит, быть тебе царем или нет, то соберись с духом и не беспокойся - никто не будет, кроме тебя, царем. Есть у меня средство...> - отвечает конюх.

И видит Дарий, как конюх выводит ночью за ворота любимую кобылицу, как накрепко привязывает ее к столбу за воротами, как обводит вокруг кобылицы жеребца несколько раз и наконец пускает его к ней...

А утром, когда они по уговору садятся на коней и выезжают за те самые ворота, происходит нечто странное: жеребец не бросается вперед и не ржет, как это было тогда, семь лет назад. И никто не падает Дарию в ноги в знак признания власти, а все молча едут... Он хочет воскликнуть: <����Давайте проедем еще раз!> - но уста не размыкаются...

Какие-то звери, напоминающие шакалов, но с более грубыми голосами, разбудили царя. Дарий глянул в черную темень, но, кроме догорающих костров, ничего не увидел. Вой несся издали, из глубины леса. Дарий ударил носком сапога раба, спящего у костра, тот разбудил других, и начали они бросать хворост в затухающее пламя. Но вой не прекращался.

Из соседней палатки выполз, по-стариковски кряхтя, Барт.

- Проклятые гиены разбудили владыку.

- Что это за твари? - Дарий указал в темноту. Ему хотелось, чтобы Барт истолковал сон.

- Это скифские шакалы, владыка. Как-то на моих глазах они вмиг разорвали и проглотили лошонка. Я думаю, что они по ночам тащат и уснувших воинов, царь...

Но Дарий не стал слушать нытья мабеда-мабедов. Не стал рассказывать сна. Послал за Видарной.

- Пусть твои люди прогонят этих тварей, они лишили меня сна.

Сотня бессмертных углубилась в лес. Тысячи стрел полетели в темноту, ударяясь о стволы деревьев, разрывая сплетения веток, туда, где мерцали зловещие огоньки. Огоньки зашевелились, потухли, что-то заерзало в лесу, захрипело, а потом огоньки замелькали вновь, и вой усилился.

- Пожирают убитых, - промолвил Видарна и вернулся к царю царей.

Не хотел Дарий сознаться себе, что леса угнетают его и пугают. Он задыхался в них. Путь от Истра и той большой реки был нестерпимо долог. Усталость почувствовал Дарий. Он провел в седле более десяти лет и еще семь лет в царской колеснице. Приходилось и выходить из нее, драться в пешем строю, несмотря на царское звание. А на троне в Персеполе почти не сидел...

Вой скифских шакалов стал невтерпеж. Еще не рассвело, а Дарий велел позвать мага-писаря, при светильнике продиктовал письмо к царю сколотов.

Вспомнил о пленном старом скифе, но Видарна сказал, что тот умер.

- Пусть самая быстрая сотня бессмертных догонит проклятых скифов. День и ночь не слезать с лошадей! Отправь сию же минуту!

А войско Иданфирса вновь вышло к Борисфену, но уже с востока, когда привели невооруженных всадников в желтых плащах с красными широкими лентами на тиарах.