Лионель Данстервилль - Британская интервенция в Закавказье. Группа «Данстерфорс» в борьбе за бакинскую нефть в 1918 году

Поскольку место конфликта находилось слишком далеко от любого из основных районов боевых действий – от Багдада до Баку целых 800 миль, – было совершенно невозможно отправить достаточное количество войск, чтобы совладать с ситуацией.

Единственный возможный, и весьма ограниченный, план состоял в том, чтобы отправить в Тифлис британскую миссию. Эта миссия, достигнув места назначения, должна была приступить к работе по реорганизации разрозненных частей русской, грузинской и армянской армий и восстановлению линии фронта против турецкого вторжения. Перспективы на будущее казались весьма многообещающими, а успех был бы не соразмерен числу занятых в процессе или связанным с ним затратам. Это выглядело заманчиво и вполне реалистично.

Честь командования миссией выпала на мою долю, и в январе 1918 года я отправился из Багдада вместе с передовой партией.

Позвольте мне сразу же заявить, что нам не удалось достигнуть своей первоначальной цели или хотя бы добраться до Тифлиса! Но история, которую я собираюсь рассказать, повествует о наших попытках доехать до этого города, а также других задачах, которые случайно выпали на нашу долю, и тех незначительных достижениях, которые, я убежден, имели немалую ценность для дела союзников.

Опираясь на основное повествование, читателю остается самому сделать вывод о значимости этих достижений, но я хотел бы привлечь внимание к тому факту, что немедленно после отказа от тифлисской схемы исходная первая партия из 12 офицеров и 41 солдата заполнила брешь в 300 миль дороги, которая была оставлена в Северной Персии эвакуирующимися русскими, и полностью застопорила все предприятия противника по этой линии, хотя дело и осложнялось угрожающей враждебностью нейтральных персов.

Прежде чем приступить к повествованию о событиях миссии, любопытно кратко рассмотреть тифлисскую схему.

С точки зрения противника, турками, несомненно, двигало страстное желание овладеть ценной территорией на единственном театре военных действий, где победы, словно спелые сливы, сами падали им в руки, и они могли в полной мере потворствовать своей давней ненависти к армянам, а отдельный солдат мог соблазниться богатой добычей, которая находилась в больших городах. Но турецкая армия в целом уже не выглядела такой хорошо организованной машиной, как в 1916 году. Войска устали, а их командиров больше не воодушевляла уверенность в окончательной победе – скорее угнетала крайняя вероятность обратного результата. Против такой армии легко было реорганизовать значительное количество грузинских и армянских войск, боевой дух которых во сто крат множился их решимостью не пустить ненавистного захватчика в свои дома.

Это последнее утверждение представляется настолько очевидным, что вполне могло быть воспринято как неизбежный результат. К сожалению, события доказали обратное! Революция до такой степени лишила людей мужества, что даже первобытный дух защиты домашнего очага, один из сильнейших инстинктов человека, в случае с выходцами с Южного Кавказа отсутствовал полностью.

Единственно возможным способом достижения успеха миссии было бы воздействие на чувство патриотизма и любви к дому. Может показаться невероятным, но такого чувства явно не существовало, и планы, основанные на нем, были обречены на провал; но подобное утверждение, разумеется, не означает перекладывание вины на тех, кто рассчитывал на наличие этого чувства. Дело в том, что в Тифлисе задолго до войны существовало то настроение, которое русские называли «прогерманской ориентацией».

При тщательной подготовке к этой великой войне немцы пустили в ход все средства, и Кавказ, Северный и Южный, был досконально изучен ими с учетом всевозможного развития событий.

Жители Тифлиса читали статьи в «Рейтер» и сравнивали их с победными реляциями немецкого радио: очевидно, что Германия выиграет войну. «Тогда зачем нам англичане, чтобы затягивать дело? Пусть турки захватят страну: мы надеемся, что победоносная и великодушная Германия защитит нас от турецких эксцессов и снова выгонит их, когда война закончится. Турецкое вторжение – лишь временное неудобство, от которого немцы впоследствии избавят нас». Таков, несомненно, был ход мыслей в Тифлисе, особенно среди грузинского населения. На задворках же армянского сознания никогда не исчезал страх неминуемой резни.