Эльдар Дейноров - История Японии

Было сформировано и еще одно подразделение — сухопутное, предназначенное для обороны самой метрополии. Аппараты со взрывчаткой намеревались катапультировать с гор на войска союзников. Но оказалось, что высадки не будет.

При высадке на Окинаву в апреле 1945 г. война приняла для японской стороны самоубийственный характер. Там, как и на Сайпане, солдаты старались подорвать себя, а по возможности, и противника, дабы не оказаться в плену. Сами командующие совершили ритуальное самоубийство 22 июня 1945 г. А до этого, после взятия города Наха, японские парламентеры попросили американцев временно приостановить действия, чтобы офицеры смогли выполнить обряд сэппуку.

В последнем крупном морском сражении американцы потеряли лишь 12 человек, японцы — крупный линкор «Ямато», погибший со всей командой.

«Если же, но какому-то странному совпадению, — писал младший лейтенант Окабэ, автор знаменитого стихотворения, отразившего дух камикадзе. — Япония внезапно выиграет эту войну, для будущего нации это станет фатальной неудачей. Для нашей нации и народа лучше было бы пройти через тяжкие испытания, которые их только усилили бы».

Такое пораженчество вряд ли могло приветствоваться, но, видимо, схожие мысли (оказавшиеся пророческими) посещали многих.

Те, кто пережил войну, сохранили чувство вины и ностальгии.

«Я плакал и чувствовал себя оскорбленным. Меня лишили смерти», — вспоминал Сэй Ватанабэ. Многие из этих людей были бы готовы повторить подвиг, став камикадзе, и не стоит называть их «реваншистами». Те, кто по невероятной случайности выжил в атаке и попал в плен, просили американцев убить их или дать совершить самоубийство. Жизнь делалась для таких людей пыткой.

Конечно, самоубийства уже не могли спасти положения. Конечно, в самой Японии о них говорилось с преувеличениями, но война все равно заканчивалась — по крайней мере, для империи. Американцы вынесли из столкновений с камикадзе серьезный урок. И выучили его. И применили собственные знания…

Интеллигенты любят говорить: «Математикой нельзя измерить человеческую жизнь!» Это во многом и отличает их от интеллектуалов.

Так вот — жизнь человеческая математикой как раз очень даже измеряется, как и все прочее в этом мире. И Хиросима это вполне доказала. Но это совсем не значит, что мы не должны сочувствовать тем, кто погиб или остался инвалидом после бомбардировки.

Я прекрасно помню одну из песен пионерского детства — о японской девочке, умиравшей от лучевой болезни и надеявшейся выжить, если сможет сделать тысячу бумажных журавликов-оригами. Ей было не суждено ни того, ни другого…

Честно говоря, тогда у меня на глаза наворачивались слезы, да я и теперь их нисколько не стыжусь. И сочувствие к тем, кто погиб или пострадал в японских городах — вполне справедливо и необходимо. А песня о девочке Садако, которая погибла уже через десять лет после бомбардировки, стала народной (наверное, столь же «народной», как «Варяг», но выяснить авторство я не смог). Памятник Садако, держащей в руке журавлика, стоит сейчас в Хиросиме. И дети Японии приносят туда сделанных ими бумажных журавликов — пусть и наивный, но символ надежды на мир без войн…

Однако имелась и совершенно иная сторона происходящего.

В Советском Союзе о бомбардировке Хиросимы и Нагасаки говорилось так, будто американцы уничтожили города, как минимум, нашего лучшего союзника. Но в этот момент шла война, и СССР был на стороне Америки — а не наоборот.

Камикадзе окончательно доказали: японцы будут сопротивляться с невероятным упорством. К тому же, их армия располагалась и в Китае, и в Корее. Страна была еще сильна, война могла продлиться еще несколько лет.

Россия должна быть благодарна и разработчикам бомбы, и экипажу Тиббетса, исполнившему свой долг, рискуя жизнями. Если бы это было не так, на полях сражений остались бы сотни тысяч, если не миллионы советских солдат — тех, что смогли вернуться с войны с медалью, на которой был выбит профиль Сталина, глядящего на Восток. Тех, что смогли стать нашими дедами и прадедами. (Это же касается и иных американских «борцов за мир», которые могли бы и не появиться на свет, не будь ядерной бомбардировки).