Олег Помозов - Дни освобожденной Сибири

Во время того разговора с Москвой Косареву сообщили, между прочим, ещё и о том, что в районе Центральной Волги также началось вооруженное восстание легионеров и что поэтому армии наркома военмора Троцкого вряд ли смогут в скором времени пробиться в Сибирь. Узнав об этом и понимая, что удержать Омск собственными силами вряд ли удастся, Владимир Косарев отдал распоряжение уже за несколько дней до 7 июня начать планомерную эвакуацию по железной дороге в Тюмень продовольствия, заготовленного в мае по заданию ЦК партии для европейской части России. Ответственным за данные мероприятия были назначены А. Н. Дианов и Г. А. Усиевич. Поставленная перед ними задача усложнялась тем, что имевшихся в распоряжении городского исполкома вагонов вряд ли бы хватило для того,

чтобы отправить на северо-запад все заготовленные запасы зерна, масла и других продуктов питания, а ведь надо было ещё оставить несколько эшелонов для экстренной эвакуации людей, оружия и боеприпасов. Размышляя над данной проблемой, комиссары решили использовать для отправки продовольствия ещё и находившиеся на пристани Омска грузовые пароходы. Таковых нашлось что-то около десяти штук, вот их без промедления и задействовали. В общем, с поставленной задачей Дианов и Усиевич справились достаточно успешно, однако, как показали дальнейшие события, немного перестарались.

Так вот, после того как совещание штабов утром 7 июня приняло решение о бегстве (эвакуации) из города, и было уже отдано распоряжение о подготовке к отправке на Тюмень оставшихся на станции Омск железнодорожных составов, вдруг выяснилось, что движение по северо-западной ветке абсолютно невозможно. Во-первых, стало известно, что ночью кем-то были повреждены железнодорожные пути, то ли взорваны, то ли разобраны (впоследствии выяснилось, что это сделала группа рабочих железнодорожного депо по заданию подпольного эсеровского штаба). Во-вторых, чуть позже со станции Люблино поступили известия о том, что она атакована крупным кавалерийским соединением, сопротивляться которому местные советские власти оказались не в силах. Лихой налёт на станцию и её захват совершили казаки Бориса Анненкова , после выигранного сражения под Марьяновкой направленные сюда, по всей видимости, распоряжением всё того же подпольного городского штаба.

Таким образом, путь по железной дороге на Тюмень для омских большевиков был полностью отрезан, и теперь им предстояло найти какой-то другой вариант для того, чтобы поскорее покинуть город. Добраться до Тюмени можно было и по реке, но большая часть транспортных судов уже ушла, груженная продовольствием. На пристани оставалось лишь три или четыре пассажирских парохода, да ещё парочка маломерных судёнышек, одно из которых таскало через Иртыш паром и было весьма тихоходно, а другое использовалось в качестве прогулочного катера. Вот и всё, больше никаких других плавсредств в Омске на тот момент не оказалось. Все с укором посмотрели на товарищей Дианова и Усиевича, но те в ответ лишь пожали плечами, дескать, а мы откуда знали… Решили так, – погрузить оружие, материальные ценности, а также часть людей на имевшийся в распоряжении водный транспорт, а остальным, желающим эвакуироваться, направляться на север автомобильным или гужевым транспортом.

Куломзино красные на рассвете 7 июня оставили без боя, однако по распоряжению военно-оперативного штаба железнодорожный мост через Иртыш (Куломзино располагалось на левом берегу реки, а Омск – на правом, прямо напротив) красногвардейцы обложили динамитом и подготовили к взрыву. Взорвать один из пролётов моста им приказали в том случае, если чехи сходу попрут в город. По якобы достигнутой тайной договорённости, большевики заверили легионеров в том, что сдадут Омск, также как и Куломзино, без сопротивления, в обмен на то, что чехословаки войдут в город только тогда, когда последний пароход с эвакуируемыми отойдёт от городской пристани. По приказу военно-оперативного штаба отряд интернационалистов под командованием венгра Кангелари отправился на пороховые склады, для того чтобы подготовить и эти объекты к взрыву. Сам военный штаб, ввиду создавшейся угрозы быть отрезанным от путей эвакуации, перебрался в здание исполкома, в бывшую резиденцию Западно-Сибирского генерал-губернатора, ставшую после Февральской революции Домом республики.

Первыми на пароходе «Баян» выехали из города жены и дети большевистских руководителей, а также народный комиссар РСФСР Шлихтер с охраной. Перед отъездом он получил по чеку в местном отделении Госбанка 70 миллионов рублей (примерно семь миллиардов на наши деньги), по всей видимости, это был транш, перечисленный правительством Ленина на закупку продовольствия в Сибири. Ещё двести миллионов красные взяли в том же банке чуть позже без всякого чека, сверх этого десять миллионов рублей они точно таким же способом прихватили из казначейства, всё это, а также некоторые другие банковские ценности вместе с секретной документацией исполкома они перевезли на пароход «Андрей Первозванный», сюда же погрузились и сами ведущие советские деятели Омска с небольшим отрядом Красной гвардии. Остальные рабочие ополченцы, а также гражданские приверженцы большевиков, которые успели вовремя прибыть на пристань, разместились на судах под названием «Русь» и «Комета», в некоторых источниках упоминается ещё и пароход «Тобол»; отряду латышских стрелков отдали в распоряжение судно под названием «Арсений Плотников». Прощальные гудки красной флотилии смолкли где-то во втором часу дня; последними, чуть запоздав, на прогулочном катере «Николай» отправились в далёкий путь интернационалисты В. А. Кангелари, так и не сумевшие взорвать пороховые склады; осуществить эту акцию возмездия им помешали рабочие завода Рандруппа. Железнодорожный мост через Иртыш также уцелел, здесь к антитерростическим мероприятиям подключились железнодорожники и смогли отстояли свою «святыню».