Олег Помозов - Дни освобожденной Сибири

Так 15 июля ВСП ввело на территориях, освобождённых от большевиков, «Временные правила о мерах к охранению государственного порядка и общественного спокойствия». В соответствии с данным положением министр внутренних дел, а также командующий армией и даже командиры отдельных корпусов (только в местностях близ театра боевых действий или в районах расположения крупных соединений войск) могли объявлять военное положение сроком до шести месяцев. По истечении указанного срока военное положение этими же лицами могло быть продлено. С прекращением военного положения автоматически восстанавливалась «полная сила действующих законов». Ответственными за соблюдение норм военного положения являлись областные и губернские комиссары или же специальные лица, назначенные министром внутренних дел, командующим армией или командирами корпусов.

Полномочия ответственных лиц по охране государственного порядка и общественного спокойствия были достаточно широки. Они могли издавать обязательные для исполнения постановления и подвергать тюремному заключению на срок до 3-х месяцев людей нарушавших эти постановления. Еще большими правами на территориях, объявленных на военном положении, пользовались: министр внутренних дел, командующий армией или командир корпуса. Они могли запрещать проведение любого рода общественных и частных собраний, воспрещать отельным лицам пребывание в зоне действия военного положения, приостанавливать издание газет, производить общие и частные реквизиции, задерживать и принудительно привлекать для нужд войны отдельных специалистов, а также грузы, орудия труда и прочее.

На основании ст. 13 постановления от 15 июля, как городская, так и уездная милиция передавались из ведения местных органов городского и земского самоуправления в непосредственное подчинение «руководству той гражданской или военной власти», на которую возлагались обязанности «по охранению порядка и общественного спокойствия» во время военного положения. Данная мера являлась средством временным и должна была действовать только в период военного положения, однако, так уж сложилось (ничего, как известно, нет более постоянного, чем временное), что даже и после отмены последнего, милиция так и оставалась в ведении местной военной администрации, губернских и уездных комиссаров, а также городских голов (мэров).

Таким образом, на основании исключительных положений Омское правительство санкционировало вмешательство военных властей в сферу компетенции самоуправлений, чрезвычайные меры заменили во многих местах Сибири обычный гражданский порядок, нарушив основные нормы политических свобод. Всё это дало повод левой земско-областнической оппозиции окрестить «Временные правила о мерах к охранению государственного порядка и общественного спокойствия» новой «конституцией» автономной Сибири, приписав данному постановлению «все прелести царской охранки и полицейского режима», утверждая не без основания, что введённые чрезвычайные меры создают «великую опасность для неокрепших ещё начал народовластия при слабо развитом самосознании масс».

В то же самое время омская газета «Сибирская речь», ведущее кадетское периодическое издание, в своей редакционной статье от 11 июля открытым текстом заявила, что «городские думы изжили себя и свою бестолковость». Закрытая в январе 1918 г. советской властью, эта газета возобновила публицистическую деятельность в июне, сразу же после изгнания большевиков из Омска. Первые номера, правда, печатались на очень грубом, чуть ли не на обёрточном материале, но зато в июле, что примечательно, она уже стала выходить на бумаге самого высокого качества, почти лощёной, такую не могла себе позволить даже самая популярная на востоке России томская «Сибирская жизнь». Тезис о том, что думы изжили себя, являлся выражением мнения людей из крайне правого политического лагеря, введение военного положения устраивало их прежде всего потому, что таким образом они надеялись хотя бы на какое-то время ограничить ту самую «бестолковость» революционной демократии, которую они считали абсолютно губительным явлением, как для России, так и для Сибири в частности.

На полную отмену системы местного самоуправления Временное Сибирское правительство конечно же пойти не могло по определению, поскольку за то, чтобы учредить данный демократический институт в Сибири автономистское движение региона боролось, практически, с самого первого дня своего основания. По этому поводу в июле со всей определённостью публично высказался один из представителей левого крыла омского Совета министров, заместитель председателя правительства Владимир Михайлович Крутовский . За его подписью в июле было опубликовано разъяснение министерства внутренних дел, в котором ясно давалось понять, что органы местного самоуправления в обязательном порядке продолжат свою деятельность. Кое-где, правда, как подчёркивалось в разъяснении, работа городских дум и земских управ оказалась парализована, вследствие того, что из их состава выбыли представители большевистской и левоэсеровской партий. Исходя из этого, во многих населенных пунктах явочным порядком, без соответствующего на то разрешения со стороны правительства, состав местных органов демократического управления был пополнен новыми членами или путём дополнительных выборов, или путем назначений от общественных групп. Такое положение, резюмировалось в заявлении Крутовского , правительство считает недопустимым и даёт распоряжение своим губернским и уездным комиссарам пресекать подобные мероприятия и в дальнейшем производить довыборы состава органов местного самоуправления только после соответствующего на то разрешения со стороны министерства внутренних дел.