Олег Помозов - Дни освобожденной Сибири

свои преступные намерения, то вся ответственность за могущие быть тяжелые последствия падает на вас».

Итак, в июле 1918 г. на Дальнем Востоке в очередной раз лоб в лоб сошлись две как бы абсолютно непримиримые на первый взгляд силы: «выскочки» и «самозванцы», как они друг друга тогда называли. Обе политические группировки, оформившиеся ещё в начале весны в Харбине на почве борьбы с большевиками, с удивительным упорством не могли (или не хотели) договориться между собой, по-прежнему, как и несколько месяцев назад, оспаривая друг у друга права на «престол». Первые мотивировали свою легитимность тем, что они являются избранниками депутатского корпуса Сибирской думы; вторые же свои претензии на власть подкрепляли для многих известными и абсолютно реальными своими делами на поприще обустройства Сибири, – в перспективе – одной из самых значимых (что немаловажно) территориальных автономий России.

Большую, если не решающую роль в определении того, кто всё-таки окажется предпочтительней в схватке за власть, должны были сыграть иностранцы. О больших симпатиях со стороны чехословаков к правительству Петра Дербера мы уже упоминали. В точно таком же благорасположении многие во Владивостоке подозревали и американцев. Бизнес круги США, наладив в начале 1918 г. очень тесные связи с крупнейшими сибирскими кооперативными союзами, заправляли делами в которых, как правило, ссыльные социалисты-революционеры, очень рассчитывали теперь найти общий язык и с эсерами из Временного правительства автономной Сибири. Шаги навстречу в этом плане делал и сам Пётр Дербер вместе со своими коллегами. Так, видимо, далеко не случайно управляющим финансовым ведомством ВПАС был назначен видный иркутский кооператор Александр Афанасьевич Трутнев , до недавнего времени возглавлявший главную нью-йоркскую контору сибирских кооперативных союзов. Америка являлась потребителем сибирского сырья (мехов, шерсти, льна и другой продукции), с одной стороны, а с другой – крупным производителем товаров, необходимых как для населения Сибири, так и для её развивающейся промышленности.

Вместе с тем официального признания со стороны союзных держав, чего конечно же очень ждали министры ВПАС, всё-таки не последовало ни в первые, ни в последующие дни после свершившегося во Владивостоке вооруженного переворота. Представители союзников все как один безоговорочно признали полномочия возобновивших свою деятельность – Приморской земской управы (председатель правый эсер А. С. Медведев ) и Владивостокской городской думы (председатель меньшевик А. Ф. Агарёв ), но не спешили публично устанавливать дипломатические отношения с правительством автономной Сибири, а равно с этим не хотели в том же плане

замечать и Деловой кабинет генерала Хорвата *.

_______________

*«Могут ли союзники признать это правительство?» – задавала вопрос своим читателям владивостокская газета «Голос Приморья» (за 6 июля 1918 г.). И сама же отвечала: «Настоящий состав Сибирского правительства – однородный, социалистический, с преобладанием даже крайних элементов, он не даёт никаких гарантий твёрдого и устойчивого курса политики. Ведь неоднократно во влиятельной иностранной прессе выражалось мнение, что умеренные социалистические элементы гораздо более повинны в развале России, чем большевики, ибо неустойчивостью способствовали как развитию классовой розни, так и воцарению большевиков. Однородного цензового Сибирского правительства союзники тоже не могут признать, а кроме того, цензовый класс Сибири численно невелик. Остаётся принцип паритетного представительства, который способен примирить все слои населения».

Данное обстоятельство не могло не настораживать, а тут вдруг ещё вдобавок ко всему порт Владивосток и его окрестности были 6 июля официально объявлены «под временным протекторатом союзных держав». Формальным предлогом для оправдания такой «дружественной» акции (в очередной раз наводившей на мысли о вмешательстве во внутренние дела суверенного государства) стала, якобы, защита союзных ведомств от нападения со стороны германских агентов. По-сути же, иностранцы таким образом заявили о своём намерении контролировать политическую обстановку в Приморье (дабы победители, не ровен час, не передрались бы между собой на радостях).

Как известно, нет ничего более постоянного, чем временное, так вот и «временный протекторат» союзники ввели, понятно, ни на неделю и даже ни на месяц, а – на более продолжительный (неопределённый) срок. В июле Верховный военный совет принял решение направить в Россию ограниченный контингент союзных войск, и уже 3 августа во владивостокский порт прибыли первые воинские части, сначала появились англичане, потом французы и американцы. Тогда же по железной дороге из Кореи была переброшена на дальневосточный антибольшевистский фронт и первая японская дивизия. Чехословацкий национальный совет, заседавший в Вашингтоне, в июле также принял решение полностью приостановить эвакуацию из Сибири и направить все части корпуса легионеров «на помощь России», полностью переподчинившись Верховному союзному совету. Так было положено, – как это весьма точно, на наш взгляд, определяла советская историография, – начало широмасштабной иностранной военной интервенции на Дальнем Востоке (около 200 тысяч солдат и офицеров).