Вячеслав Дашичев - «Совершенно секретно! Только для командования». Стратегия фашистской Германии в войне против СССР. Документы и материалы

Так подавляющее большинство генералов и офицеров вермахта продолжало до конца выполнять — одни из фанатической преданности Гитлеру, другие под страхом смерти и репрессий — преступные даже по отношению к собственному народу приказы обанкротившейся и обезумевшей нацистской клики, обрекшей Берлин на разрушение, а его население — на уничтожение.

Чтобы заставить немецких солдат сражаться до последнего, гитлеровцы прибегали к самым жестоким и беспощадным мерам. Например, в специальном приказе по вооруженным силам от 16 апреля, подписанном Гитлером, говорилось: «Тот, кто отдаст вам приказ об отходе, подлежит, если вы его не знаете в лицо, немедленному аресту, а в случае необходимости — расстрелу, независимо от его звания». Кроме того, для терроризирования солдат и офицеров создавались «летучие военно-полевые суды» для «немедленного судебного разбирательства по уголовным делам, которые заслуживают применения смертной казни». На многих улицах Берлина на веревках болтались для устрашения трупы немецких солдат с такими вывесками: «Я вишу здесь, потому что не верил в фюрера», «Я — дезертир», «Все предатели умирают так» и др.

Стремясь затруднить действия советских войск на берлинском направлении, гитлеровцы тщетно пытались поднять на борьбу в их тылу немецкое население. Для этих целей создавалась специальная диверсионно-террористическая организация «Вервольф» (Оборотень). Однако в фашистское подполье ушли лишь отдельные гитлеровскике головорезы. Призывы к «народной борьбе» не нашли отклика среди немецкого населения, тем более на территории, освобожденной Советской Армией.

Но никакие драконовские меры не могли уже помочь клике Гитлера, засевшей в подземелье имперской канцелярии. Ее дни были сочтены. 19 апреля войска 1-го Белорусского фронта успешно осуществили прорыв обороны противника на одерском фронте и устремились к Берлину. 20 апреля в дневник ОКВ была занесена запись: «Для высших командных инстанций начинается последний акт драматической гибели германских вооруженных сил» (док. № 86).

Среди нацистской и милитаристской элиты началась паника и смятение. Вот один из эпизодов этих дней, описанный Ю. Торвальдом: «...21 апреля, когда прорыв войск маршала Жукова на Берлин стал очевиден и когда на улицах города появились охваченные паникой беженцы с востока... Геббельс впервые потерял самообладание. В 11 часов под завывание сирен, возвещавших танковую угрозу, в кинозале его особняка собрались на очередное совещание его сотрудники... Лицо Геббельса было мертвенно бледным... Впервые он признал, что пришел конец... Его внутреннее напряжение вылилось в страшный припадок ненависти... «Немецкий народ,— кричал он,— немецкий народ! Что можно сделать с таким народом, если он не хочет больше воевать... Все планы национал-социализма, его идеи и цели были слишком возвышенны, слишком благородны для этого народа. Он был слишком труслив, чтобы осуществить их. На Востоке он бежит. На Западе он не дает солдатам воевать и встречает врага белыми флагами. Немецкий народ заслужил участь, которая теперь его ожидает... Но,— продолжал Геббельс,— не предавайтесь иллюзиям: я никого не принуждал быть моим сотрудником, точно так же, как мы не принуждали немецкий народ. Он ведь сам уполномочил нас. Зачем же вы шли вместе со мной? Теперь вам перережут глотки». Произнеся эти слова, он пошел к двери. Открыв ее, он еще раз повернулся к присутствовавшим и закричал: «Но если нам суждено уйти, то пусть тогда весь мир содрогнется» [579].

Последующие события в Берлине и в ставке Гитлера описаны в приводимых ниже записях из дневника ОКВ, а также в воспоминаниях генерала Вейдлинга, назначенного 24 апреля командующим обороной Берлина, и в записках безымянного офицера генерального штаба, находившегося в те драматические дни в бункере «фюрера» (док. № 87, 88). Эги материалы воссоздают отвратительную картину моральной и физической деградации Гитлера — полного банкрота, олицетворявшего собой крушение политики, стратегии и всей государственной системы германского фашизма. Вождь «тысячелетнего рейха», провозглашенный пропагандой Геббельса «величайшим полководцем всех времен», являл собой в это время жалкое зрелище. Теперь даже для офицеров германского генерального штаба он превратился в «посмешище всего мира», в «величайшего преступника всех времен».

Публикуемые материалы не свободны от тенденциозной переоценки роли Гитлера в военной катастрофе фашистской Германии, от умаления, а порой и полного отрицания вины в этом окружения «фюрера», не говоря уж об ответственности тех сил, которые привели его к власти и поддерживали на протяжении долгих лет.