Игорь Карпов - Исход фараонов (тайны Моисеева Исхода)

Надо сказать, что современные ученые не разделяют библейского толкования. Например, Майкл Грант в «Истории Древнего Израиля» однозначно уверен, что имя будущего пророка не иудейское, а египетское, от слова «месу» – дитя. Оно говорит о родовой принадлежности – «сын того-то», «рожденный тем-то», часто перед ним ставилось имя одного из египетских божеств, например, Рамсес – «сын бога Ра», Тотмес – «сын бога Тота». Таким образом, по Майклу Гранту, первоначально имя Моисея имело предшествующий слог в виде имени какого-то бога, впоследствии отброшенного, когда Моисей повел свой народ в пустыню.

С другой стороны, теолог Эдуард Шюре в «Великих посвященных» делится с нами знанием египетского имени Моисея и при этом он ссылается на жреца Манефона, чей первый и достоверный труд о династиях фараонов дошел до нас в перессказе античных авторов. До бегства на Синай Моисея звали Хозарсиф и был он родным, а не приемным, сыном дочери Рамзеса II. Что касается имени, то Хозарсиф назвал себя Моисеем самолично, будучи уже на Синае. Под влиянием того, что ему открылась истина о едином Боге, Хозарсиф провозгласил себя Моисеем, т. е. «спасенным».

Немало претензий и к сюжету с корзинкой в зарослях тростника. Вернер Келлер в книге «Библия как история» обзывает его «очень древней семитской народной сказкой» и в качестве довода приводит точно такой же – об основателе семитской династии в Аккаде (Междуречье) царе Саргоне, а он был старше Моисея на тысячу лет. Как мы увидим в дальнейшем, много похожего в рассказе о появлении Моисея на свет с мифом о воскресении египетского бога Осириса, вернее, как его, рождение Моисея, то есть, толкуют в Библии и других источниках, что говорит о слиянии семитской сказки с египетским мифом.

Далее в Ветхом Завете перед нами предстает уже взрослый Моисей. Согласно Священному Писанию, он изначально чувствовал свою единокровную связь с нещадно угнетаемым народом Израиля. Сердце его переполнялось болью, а разум – гневом. И вот однажды, когда надсмотрщик особенно жестоко избивал изможденного непосильным трудом иудея, он не выдержал и убил изверга. Моисей закопал его в песке, чтобы скрыть следы преступления, но фараон все равно прознал о содеянном. Спасаясь от неминуемой казни, Моисей убежал и скрылся в земле Мадиамской (нынешний Синайский полуостров). Было ему тогда, по той же Библии, от роду сорок лет.

Вот, пожалуй, и все. Далее следует описание его пребывания на Синае в течение следующих сорока лет. Куда более словоохотлив о первом жизненном отрезке Моисея Иосиф Флавий. В своих «Иудейских древностях», помимо сна Амарама, он ведает нам о том, как Фермуфис привела его, чуть подросшего, к своему отцу с просьбой сделать своего приемного сына наследником египетского царства. Фараон, желая выказать свое расположение к дочери, взял юного Моисея на руки, а тот, видимо, решил пошалить и, недолго думая, стащил с головы фараона корону, швырнул ее на землю и стал топтать своими ножками. Многочисленные дворцовые прорицатели тут же сочли это событие дурным предзнаменованием. Особо ретивые даже потребовали немедленно убить ребенка, ибо усмотрели в сем деянии скорое унижение для Египта. Спасла Моисея опять-таки Фермуфис. Фараон не рискнул идти против дочери, хотя с той поры и пребывал в постоянном раздумии.

Интересное отступление. Если верить Фоме Неверующему (не герою детского стихотворения, а философу, жившему в 200 г. н.э.), Иисус из Назарета в детстве также отличался довольно-таки крутым нравом, «проклиная и ломая все, что сердило его». Видимо, это особая печать всех пророков, в подражание подхваченная и остальными – сначала наломать дров, а потом из этих дров строить храм. Ну, да ладно.

Иосиф Флавий также отмечает скорое, не по годам, умственное взросление Моисея. С малых лет он поражал мудрецов своими зрелыми поступками и те пророчили ему в возмужалом возрасте совершить немало необычайных дел. Едва Моисею минуло три года, а он уже приводил в изумление окружающих своим ростом и необычайно миловидным лицом. Тут прослеживается явная перекличка с древнеегипетским текстом «Сказание о Сатни». Во второй его части рассказывается о некоем Са-Осирисе, приемном сыне Сатни Хаэмуаса (Хаэмосеса), в то время как сам Сатни Хаэмуас – четвертый сын нашего Рамзеса II. В Са-Осириса воплотился сам бог Гор или волшебник с таким же именем, дабы спасти египетскую землю от африканских колдунов. Моисей, в свою очередь, тоже ведь появился на свет, чтобы избавить народ израильский, на сей раз от самих египтян. Как и отцу Моисея, Амараму, Сатни Хаэмуасу приснился сон и божественный голос сообщил ему имя будущего ребенка – Са-Осирис, что значит «сын Осириса», и «огласил весь список» его грядущих великих свершений. Подобно Моисею, он рос «не по дням, а по часам», мудростью превзошел всех египетских ученых и жрецов, много чудес сотворил, наподобие тех, что в Библии прозвали «десятью казнями египетскими», главное же – защитил страну от африканских колдунов, а затем – сгинул на глазах у всего царского двора. А может просто, по примеру Моисея, сбежал на Синай. Кому же принадлежит истинное первенство в этой истории – Са-Осирису или Моисею, или оба этих персонажа – одно и тоже лицо – предмет одних догадок, не более.