Александр Половцов - Петр Великий – патриот и реформатор

[12] Тимм В.Ф. (1820–1895) по оригиналу Шарлеманя А.И. (1826–1901)

Петр Великий возвещает в Санкт-Петербурге народу о заключении мира с Швецией, день 4 сентября 1721 года.1860

Издание Тимма В.Ф. (1820–1895)

Бумага, литография

И.: 27,5 × 34,3; л.: 31,5 × 39,3 см

[13] Михельс Ж.-Б. (Michiels, J.-B., 1821–1890) по оригиналу Вапперса Г. (Wappers G. 1803–1874)

Петр Великий в Заандаме.1858

Бумага, гравюра на стали

И.: 26,6 × 35,4; д.: 40,7 × 44,8; л.: 48,6 × 52,3 см

[14] Неизвестный гравер

История Петра Великого: Петр I усмиряет раскольников.1800-1850

Бумага, гравюра резцом, пунктиром, акварель

И.: 34,4 × 49,9; л.: 41,8 × 52,7 см

[15] Неизвестный гравер

Петр Великий берет от князя Меньшикова Екатерину.1830-1850

Бумага, гравюра пунктиром, акварель

И.: 23,5 × 31,5; л.: 30,7 × 35,6 см

Н икто из смертных не может избежать своей судьбы. Каков бы ни был он, сильный или слабый, внимательный или безмозглый, каждый из нас продвигается вперед по определенной тропе, и хотя ему кажется, что он сам ее себе выбирает, на самом деле главную роль в этом деле играет не его воля, но его бессознательные реакции на их, по-видимому, случайные обстоятельства, в которые его поставило Провидение. Он может использовать их или же в некоторой мере может ослабить их последствия, если сочтет таковые для себя невыгодными. Большинство только приспособляется к ним, не стараясь их менять, ибо у рода людского преобладает то стремление, которое сопряжено с наименьшим усилием.

Однако, если таково общее правило, оно не чуждо исключений всякого рода и порядка. Хотя многие довольствуются тем, что само идет им навстречу, не умея искать ничего другого, подчас рождаются существа иного склада: они не довольствуются столь посредственным уделом и нарочно отходят от той колеи, которая, казалось, должна была направить их земное поприще. Они ломают поставленные вокруг преграды, стараясь воплотить заложенный в них и только им понятный идеал. Для него они готовы пожертвовать всем. Ничто другое постороннее им не ценно. Их жизнь становится импровизацией, не связанной с тем, что обещала осуществить их наследственность, и они ставят ни во что те блага, коих ищут другие: личное благополучие, популярность, подчас даже доброе имя, традиции предков, обогащение родственников, словом, все, о чем хлопочут тысячи окружавших нас людей. Для них это не жертва, не ущерб, с которым надо мириться. Такого рода заботам попросту места нет в том нравственном горении, которое зажгла в этих людях их собственная искра. Соображения, чуждые их видению, им не интересны, и нельзя мерить их деятельность общепринятым мерилом, определенным по чуждым им началам.

Но то, что для них основная истина, часто кажется их современникам лишь причудой, обреченной на неуспех, и подвиг их бывает подчас оценен лишь позднее, когда новое поколение успело пожать плоды их усилий. Тогда только человечество видит, что эти безумцы направили хромые шаги цивилизации к новым, еще неведомым областям. Когда же рок вручил такому идеалисту судьбу целого народа, как это случилось с Петром Великим, его труды порождают мировой переворот.

На самом деле среди этих пионеров мышления царь Петр заслуживает внимания истории как выдающийся пример, ибо исполинская работа, им выполненная, была вдохновлена одной только двигательной силой – его патриотизмом. Этот несокрушимый патриотизм, толкавший его днем и ночью трудиться без устали, дабы приобщить его отечество к тому, что принято называть благами европейской культуры, был не только основой его ежедневных хлопот, но, скорее, категорическим и даже тираничным императивом, которому он все принес в жертву, и в первую очередь свое личное благополучие.

Трудно было бы придумать жизнь какого угодно государя более тяжелую и более лишенную удобства, чем жизнь Петра до последних четырех годов его царствования. Лишь по заключении Ништадтского мира в 1721 году, т. е. выдержав двадцать с лишним лет упорной войны против Швеции и видя, что создание его наконец стало на прочном основании, он позволяет себе предаться роскоши относительного покоя. До того необходимость ковать оружие и все проверять лично не дает ему ни минуты передышки и покоя. Маршруты его передвижений за двадцать один год Северной войны едва ли могут врезаться с точностью в самую твердую память. Возьмем для примера года, не отмеченные никаким первостепенным происшествием. 19 декабря 1705 года он вернулся в Москву из Польши, где пытался укрепить шаткий престол Августа II, курфюрста Саксонского, избранного в польские короли по почину Петра и одолеваемого сильными врагами. Меньше месяца спустя, 13 января 1706 года, он уже едет в Гродно, 28-го он в Смоленске, три дня спустя – в Орше; 15 марта снова в Смоленске и 1 апреля – в С.-Петербурге. Тут он остается два месяца и строит новый город, основанный тому назад три года, но 16 июня он снова в Смоленске, 21-го – в Орше, 22-го – в Могилеве, 8 июля – в Киеве, 30-го – в Чернигове. 22 августа он опять в С.-Петербурге, но 24 декабря, в Сочельник, он уже в Киеве, откуда возвращается в Польшу. Там он остается (все в разных местах) до осени 1707 года.