Евгений Додолев - ГРАНАТОМЕТ ЭДУАРД ЛИМОНОВ

— Нет, я вежливый человек, ко всем обращаюсь на «вы». Но если меня обматерят, я отвечаю тем же.

– Тем более удивительно, что вы решили нарушить табу и напечатать непечатное слово.

— Знаете, мне неоднократно предлагали издать «Эдичку» с многоточиями на месте матерных выражений.

Я отказывался и рад, что сегодня удалось сломать барьер.

Для меня мат – не самоцель. В большинстве моих книг вы не встретите ненормативной лексики.

В «Эдичке» же показан человек в стесненных обстоятельствах, в глубоком кризисе, на дне жизни. Естественно, что он прибегает к крепким выражениям.

И чтобы упредить возможные вопросы, повторю еще раз: не следует отождествлять меня с Эдичкой.

Я не ругаюсь в обществе женщин, я не наркоман и не гомосексуалист. Я семейный человек. Последние 10 лет живу во Франции с женой Натальей Георгиевной Медведевой.

– Как вы устроились в Париже?

— Мы обосновались на крыше дома в старой части города, почти в центре.

– На крыше?

— Ну да, в мансарде, в очень небольшой квартирке общей площадью меньше 50 квадратов. Зато, знаете, наклонные потолки, как в кино. Обычно советские люди, попадая ко мне, разочаровываются. Они считают, что я должен иметь личный самолет, как Шолохов, или хотя бы дачу вроде переделкинских.

– Пишете вы ежедневно?

— Практически да. Обычно работаю по 5—6 часов. Писательство – единственный источник моих доходов. Я состою членом редколлегии французского сатирического еженедельника.

– К Парижу привыкли?

— Да. И давно не замечаю его туристских красот и достопримечательностей, зато вижу те проблемы, которые недоступны взору простого советского человека. Я же сталкиваюсь со всем этим ежедневно. Поэтому мне странно наблюдать, как в России пренебрегают советами тех, кто постоянно обретается на Западе.

– А я как раз этому не удивлен. Логика проста: хитрец, живет в Париже, а нас уговаривает не ехать.

— Я никого не уговариваю, боже упаси. Я зло и насмешливо говорю: попробуйте выехать туда, кому вы там нужны? Сейчас шумят об оттоке советских ученых на Запад. Когда мы прекратим самообольщаться? Там нужны единицы, истинные гении. Остальных ждет судьба таксистов и посудомоек.

– У вас двойное гражданство: вы ситуаен франсэ, но вот уже больше года, как вам вернули советский паспорт. Сегодня Союза нет. Присягнете России?

— Безусловно. Кому же еще?

– Но ведь вы наполовину украинец…

— Я человек русской культуры и патриот Великой России, коей Украина – неотъемлемая часть.

– Ваши родители живут в Харькове. Вы их навещаете?

– В прошлый приезд был. На этот раз пока не удалось вырваться.

– А они к вам в Париж ездили?

— Родители уже старые люди, отказываются. Живется моим старикам несладко, у отца капитанская пенсия, представляете? Раньше я переводил им гонорары за статьи, публиковавшиеся в Союзе, однако теперь на суверенную Украину и переводы не принимают.

– Ваша последняя книга, написанная по впечатлениям от поездки в Союз в 89-м году, называется «Иностранец в родном городе». Вы действительно чувствуете себя здесь чужим?

— Я здесь не чужой. Мне предложили место политического обозревателя в «Советской России». Я хочу большего – участвовать в политическом процессе, заниматься политикой.

– Но для этого придется покинуть Францию.

— Я не вижу тут проблемы, мне не впервой менять место жительства. Я выжил, не пропал на Западе, так чего же мне бояться теперь?

– К слову, почему вас так долго не пускали в Союз? Кажется, вам помог приехать Юлиан Семенов, и он же первым опубликовал вас здесь?

— Почему не пускали, спрашивать надо не у меня. Что касается Юлиана Семенова, то мы познакомились на приеме у парижского американца – общего знакомого и разговорились. Семенов предложил: «Давай я тебя напечатаю». Он же меня пригласил в Союз. Он это пообещал и сделал.

Впоследствии наши отношения испортились, он за что-то обиделся на меня… Юлиан Семенов – первый советский капиталист в книжном бизнесе, сумел организовать доходные предприятия. Разумеется, он из бывших. Я исключение, у меня нет бывшей биографии, я не был ни членом КПСС, ни даже ВЛКСМ. У меня в анкетах прочерки – не был, не состоял, не участвовал. А Семенов был, состоял, участвовал. Но что это, собственно, меняет? Ельцин ведь тоже был и состоял, однако это никого не смущает. Мне часто на Западе говорили: что же ты общаешься с Семеновым, это же генерал КГБ? А я отвечал, что всю жизнь мечтал познакомиться с генералом КГБ и жалею лишь, что этот генерал перестроившийся. Я бы предпочитал закоренелого.