Коллектив авторов - Pax Africana - континент и диаспора в поисках себя

Нанкинский договор обязал Китай заплатить белому человеку-британцу за уничтоженный опиум, заставил открыть основные китайские порты для британской торговли, заставил китайцев уступить Гонконг, установил китайские тарифы импорта так низко, что скоро страну наводнили дешевые британские товары, искалечил индустриальное развитие Китая.

После Второй опиумной войны тяньцзыньские договоренности легализовали опустошающую опиумную торговлю и британско-французско-американский контроль над китайской таможней. Китай попытался затянуть ратификацию этого договора – Пекин был разграблен и сожжен.

Лозунг китайского Боксерского восстания 1901 г. был «Убей иностранных белых дьяволов!» После поражения китайцы были выдворены из лучших районов Пекина. Злой и заносчивый белый человек придумал известную надпись: «Китайцам и собакам вход воспрещен».

После Второй мировой войны красный Китай закрыл свои двери для западного белого мира. Огромные успехи китайцев в сельском хозяйстве, науке и индустриализации описаны в книге, недавно опубликованной журналом «Лайф». Некоторые обозреватели, живущие в красном Китае, сообщают, что мир еще не видел такой волны ненависти к белым, которая сейчас захлестнула эту небелую страну, при этом уровень рождаемости там повышается и через 50 лет китайцы составят половину населения Земли. И мне кажется, китайцы кое-что припомнят, тем более что они недавно успешно провели ядерные испытания.

Давайте посмотрим в глаза реальности. В ООН мы видим образование нового мирового порядка – альянса небелых наций. Представитель Соединенных Штатов в ООН Эдлай Стивенсон недавно жаловался, что там ведется «игра цвета кожи». Он прав. Он адекватно оценивает ситуацию. «Игра цвета кожи» ведется. Но представитель Стивенсон выглядит, как Джесси Джеймс, обвиняющий маршала в ношении оружия. Потому что кто же в мире устраивал худшую «игру цвета кожи», чем белый человек?

Мистер Мухаммед, которому я писал ежедневно, не представлял, что за новый мир открылся мне через мои усилия в поисках подтверждения его учения в книгах.

Когда я открыл философию, я пытался охватить все значительное в ее развитии. Постепенно я прочел всех старых философов, западных и восточных. Я предпочитал восточных философов; в конце концов у меня сложилось впечатление, что большая часть западной философии лишь только копия достижений восточных мыслителей. Сократ, например, путешествовал по Египту. Некоторые источники даже говорят, что Сократ был приобщен к египетским таинствам. В большинстве случаев Сократ брал свою мудрость у восточных мудрецов.

Я всегда рефлексировал об открывавшихся мне новых перспективах. Уже в тюрьме я понял, что чтение навсегда изменило направление моей жизни. Как я вижу сегодня, чтение пробудило мою мозговую деятельность. Я не искал никакой ученой степени, которые в колледжах дают как символы статуса в студенческой среде. Мое самообразование с каждой новой прочитанной книгой еще немного увеличивало понимание слепоты, глухоты и немоты, поразивших черную расу в Америке. Недавно один английский писатель звонил мне по телефону из Лондона, чтобы задать несколько вопросов. Один из них: «Что есть ваша альма-матер?» Я ответил ему: «Книги». Вы никогда не застанете меня в свободные пятнадцать минут, чтобы я не изучал что-то, что, я чувствую, может помочь черным людям.

Вчера я выступал в Лондоне, а по пути туда и обратно изучал документ, описывающий, как ООН собирается защитить права нацменьшинств в мире. Черные американцы – самый позорный в мире случай угнетения нацменьшинств. То, что заставляет черных рассматривать свои проблемы только как внутренние для США, это два слова-ловушки – «гражданские права». Как же черный человек получит «гражданские права», когда сначала ему надо получить человеческие права? Если черные американцы начнут думать о своих человеческих правах и будут воспринимать себя частью всемирного человечества, то они обратятся в ООН.

Я не знаю лучшего примера! Четыре сотни лет черной крови и пота, вложенных в Америку, и черным до сих пор приходится выпрашивать у белых то, что любой иммигрант получает, только сойдя с корабля.

Но я отвлекся. Я сказал англичанину, что моя альма-матер – это книги, хорошая библиотека. Каждый раз, когда я лечу на самолете, я всегда беру с собой книгу, которую хочу читать, – и так я прочел немало книг. Если бы мне не надо было ежедневно биться с белым человеком, я бы весь остаток жизни посвятил чтению, просто ради удовлетворения своей любознательности, потому что сложно найти что-то, что бы меня не интересовало. Я не думаю, что кто-либо когда-либо извлек столько же пользы от попадания в тюрьму, как я. Фактически тюрьма дала возможность мне обучаться максимально интенсивно, куда более, чем если бы я ходил в какой-нибудь колледж. Мне кажется, наибольшая беда колледжей в том, что в них слишком много отвлекающего, любовных интрижек, студенческих организаций, ничегонеделания и т. д. Где еще, как не в тюрьме, мог я атаковать свое невежество, имея возможность посвящать учебе иногда по пятнадцать часов в день?