Степан Гедеонов - Варяги и Русь

Из слов продолжателя Феофана и Логофета представители норманнского мнения заключают, что в X столетии греки знали о происхождении норманнов-руси от франков, т. е. народов германского языка.

Но каким путем напали они на это этнографическое известие? Вследствие ли собственных лингвистических и иных наблюдений?

Эверс заметил справедливо, что общий характер византийских историков той эпохи не допускает ни в ком из них особого умения отличать варварские народности по признакам их родственных отношений. О продолжателе Феофана можно сказать это с полной уверенностью; если, с одной стороны, он знает о франкском происхождении руси, то, с другой, причисляет русь к скифским народам. Что из этих понятий одно исключает другое, не требует доказательств.

Принять ли скандинавский источник греческого известия?

Ученый франк IX или X века мог бы, конечно, похвалиться происхождением от норманнов на основании приводимого Иорнандом, равенским географом, Павлом Диаконом, Рабаном Мавром и другими ученого мнения о выселении из Скандинавии всех народов германской крови; непонятно, каким образом из тех же свидетельств можно заключать о франкском происхождении норманнов. Они говорят именно противное. Норманны никогда не называли себя и не были называемы от рода франков.

Известие продолжателей и Логофета основано не на собственном их наблюдении, не на норманнском источнике, а на недоразумении, коего ключ находим в болгарском и русских временниках, повествующих о походе 941 года.

«Иуня же месяца 18 день, 14 индикта, приплу русь на Костянтинъ градъ лодками, тысящь 10, иже и скеди глаголемъ, отъ рода варяжска сущимъ ».

«Все списки, кроме Радз ., — говорит Шлецер, — прибавляют здесь: русы, глаголемые от рода варяжска. Очень ясно, что это занято из продолж.: Dromitae, qui a Francis genus ducunt. Смешно, что рус узнает от византийца о происхождении собственного своего народа. С дромитами не знал он, что делать, почему и выпустил их, а франка и варяга по единозвучию счел за одно».

Ошибка произошла действительно от единозвучия; только эту ошибку сделал не русский летописец XI, а греческий X века.

В войске Игоря (если и принять именно 941 год исходом нашего известия) было много варягов; греки, разумеется, и не думали отличать их от руси по народности. Между тем, варяжское имя должно было дойти и до них. Они сочли его, по единозвучию, тождественным с именем франков, как по единозвучию, Лев Диакон смешивает древлян с германцами. Эти франки не ввели в заблуждение русского летописца; он не думает здесь о фрягах, а исправляет, как следует, греческое фряги своим русским варяги .

Теперь о дромитах.

В своих дополнениях к изысканиям Круга г. Куник возвратился к мнению, производящему имя дромитов от названия Тендерской косы Ахиллесовым бегом — «дромос Ахиллос». Против этой, впрочем, с грамматической точки зрения, безупречной этимологии, восставал преимущественно Келер и, кажется, не без основания. От греков название руси дромитами выйти не могло не потому только, что никакая русь, да и вообще никакой другой народ не жительствовал на Тендерской косе, но и по причине самой неопределенности этого имени. Слово «дромос» имеет множество различных значений в греческом языке; кроме основного бег , оно означает место ристалища, гуляние, крытый портик, преддверие храма, оркестр, а впоследствии и церковную службу. Производное отсюда «дромитос» получало географический смысл не иначе, как в соединении с другим, определенным местным названием. О производных от местностей, посвященных памяти Ахиллеса, Стефан Византийский говорит: «Gentile, Achilleotes, et etiam Achilleites essepotest , et Achilleodromites». Взятое отдельно слово «дромитос» относилось бы к Ахиллесову бегу, как слово «политос» (civis, municeps) к жителям Неаполя, Константинополя и т. п. Странно также, что дромитами русь названы у греков только один раз, по поводу Игорева похода; географические названия так скоро не исчезают; еще страннее, что Симеон Логофет, большой охотник до заимствованных из мифических преданий Древней Греции словопроизводств, не обратил внимания на классическое, общепринятое (по г. Кунику) толкование слова «дромиты» от Ахиллесова бега, а предпочел ему прозаическое «от скорого бега». Не кроется ли здесь перевод? Круг думал о варягах; но производить варягов от глагола варяю лингвистически неудобно. Быть может, греческому «дромитос» легло в основание другое славянское слово, именно: хоусарь, chusar.