Николай Шахмагонов - 1812 - Новые факты наполеоновских войн и разгром Наполеона в России

И вот Император, возомнивший себя великим полководцем, с решительным видом выехал к войскам, чтоб наказать ненавистного ему дерзкого Бонапартишку.

Великая Россия! Могучая Россия! Многострадальная Россия! Были ли нужны тебе поля под Аустерлицем, обильно политые кровью и усыпанные телами русских крестьянских и казачьих сынов, одетых в военную форму, нужны ли эти поля их матерям и вдовам, осиротевшим в русских селениях?

Австрийцам не нужны были те поля. Они предпочли сохранить свои жизни путём предательства русских. Они сдались на милость победителей. И даже после такого предательства, после такого позора союзников эти поля почему-то очень понадобились Императору Александру. Отчего же он не последовал примеру Павла Первого, который, убедившись в лживости и предательстве австрийцев, немедленно прекратил с ними союз и возвратил свои войска в Россию?

Нужна ли была та война России, если даже Император долго не мог решить, с кем же воевать и за кого: вместе с поляками против пруссаков или вместе с пруссаками против Наполеона. Главное – воевать, обрести славу полководца, возвыситься над всеми, быть впереди, утоляя тщеславие и честолюбие… А дерево гордыни становилось с каждым шагом все более сухим…

Австрийцы, «поджав хвосты», бежали опрометью перед французами, без сожаления отдав даже свою прекрасную столицу Вену, затем, освободив без выстрела мост через Дунай, облегчили тем самым и без того легкий победный марш наполеоновских войск.

Генерал-лейтенант Александр Иванович Михайловский-Данилевский, сделавший описание всех войн с Наполеоном, так рассказал об этом событии, которое можно было бы назвать смешным, когда б не стало оно горьким: «Мюрат и Ланн пришли в Вену, где вовсе не было австрийских войск. Не останавливаясь ни на минуту в городе, они обратились прямо к мосту, в виду коего на левом берегу Дуная расположен был венский гарнизон под начальством князя Ауэрсберга, имевшего повеление взорвать мост и потом оборонять переправу.

У самого моста, покрытого удобозагорающимися веществами, стояла пушка для сигнального выстрела к зажиганию моста; подле неё был офицер с курившимся фитилем. Распорядившись таким образом исполнить возложенное на него поручение, князь Ауэрсберг ожидал появления французов для приказания взорвать мост. Вдруг прискакали к противоположному берегу Дуная Мюрат и Ланн с несколькими всадниками и, махая платками, въехали на мост, честью уверяя в заключении с императором Франции перемирия.

«Не имея больше враждебных намерений против австрийцев, – говорили они, – мы идём искать русских и требуем свободного перехода через мост».

Князь Ауэрсберг вступил в разговор с ними и, не сомневаясь в справедливости слов и клятвах Мюрата и Ланна, расспрашивал их о подробностях мнимого перемирия, а между тем появились французские колонны и бегом устремились на мост.

Смущённый внезапностью их появления и доверяя честному слову, князь Ауэрсберг отступил от дунайского берега и обратился на дорогу в Брюнн».

Добровольная сдача австрийцев в плен, оставление Вены, потеря моста – всё это поставило русскую армию в критическое положение. Однако Кутузов, действуя решительно, нанёс серьёзное поражение французам в конце октября под Кремсом, положив более 6 тысяч неприятельских солдат и захватив 5 пушек и много другого оружия.

Мортье вынужден был отступить, дав свободу действий русским войскам, брошенным союзниками и столь нуждающимся в подобной передышке. Значение этой победы велико потому, что впервые после Суворова французам был дан серьёзный отпор и доказано, что прошла пора лёгких побед, что перед ними теперь достойный, серьёзный и сильный противник.

А.И. Михайловский-Данилевский писал : «Кремсское сражение впервые явило решительную поверхность над войсками Наполеона» .

Между тем Кутузову пришлось совершить тяжелый и опасный марш на соединение с корпусом Буксгевдена. Арьергардом русской армии, постоянно сдерживающим напирающего противника, командовал молодой генерал князь Петр Иванович Багратион.

Нелегко пришлось ему у местечка Шенграбен, где он, давая основным силами выйти из-под удара французов, оказался окружённым сорокатысячной группировкой врага. После тяжелого боя Багратион вырвался из окружения, нанеся неприятелю серьёзный урон. Там он впервые обратил на себя внимание французских военачальников.