Кирилл Соловьев - Политическая система Российской империи в 1881– 1905 гг. - проблема законотворчества

Против уклонений от установленного порядка, отражающихся вредно и на внутреннем достоинстве законов, надлежит принять меры в таком притом направлении, которое находит себе обоснование в содержании действующих законоположений. Так, в точную согласность с приведенным выше правилом ст. 50 законов основных о внесении всех предначертаний законов в Государственный совет, статья 162 учреждений министерств требует внесения министрами и главноуправляющими представлений об отмене или изменении законов в Государственный совет с предварительным на сие высочайшим разрешением, а ст. 28 учреждения Комитета воспрещает вносить в Комитет министров представления по роду своему, принадлежащие до Государственного совета, то есть законодательные представления. Изъятием из этого общего порядка должны почитаться только случаи, когда закон издается по непосредственному изволению монаршему в виду указа за собственноручным императорского величества подписанием.» (Извлечения из журнала Комитета министров. 21, 24 декабря 1904 г., 4 января 1905 г. // ГА РФ. Ф. 564. Оп. 1. Д. 2740. Л. 25–26).

Законы бывают разные. Это в том числе и закон о государственном бюджете. В Российской империи распределение казенных средств не было в достаточной мере упорядоченным, что предоставляло свободу бюрократии. 29 января 1884 г. А.А. Половцов писал императору: «Переходя к расходам, сказывается, что в одном ведомстве сделана полумиллионная передержка без всякого объяснения тому причин и без испрошения на то разрешения, в другом делается (хотя и незначительная) приплата за такую работу, для которой существуют особые чиновники, в третьем цифры, служащие основанием представления, оказываются неверными, в четвертом не представлено сведений о повреждении, которое предполагается исправить. В пятом умножающиеся расходы на чиновников по мере того, как дело, этим чиновникам порученное, переходит в другие руки, в шестом испрашивается расход на учреждение в то время, когда учреждение это закрывается» (Записки А.А. Половцова Александру III // ГА РФ. Ф. 543. Оп. 1. Д. 706. Ч. 1. Л. 78).

По мнению американского исследователя Б. Линкольна, концепт законности был «краеугольным камнем» мировосприятия высшей бюрократии эпохи Великих реформ (Lincoln B.W. On the vanguard of reforms: Russian “enlightened bureaucrats”, 1825–1861. DeKalb, 1982; См. также: KippJ.W. M.Kh. Reutern on the Russian state and economy: A liberal bureaucrat during the Crimean era, 1854–1860 // Journal of modern history. Chicago, 1975. Vol. 47. № 3. P. 437–459; Yaney G. Bureaucracy and Freedom: N.M. Korkunov’s Theory of the State // The American Historical Review. Vol. 71. № 2 (Jan., 1966). P. 468–486).

Коркунов Н.М. Русское государственное право. Т. 2. С. 5–6.

Половцов А.А. Дневник государственного секретаря: В 2 т. М., 2005. Т. 1. С. 161.

Там же. С. 337.

В этой связи В.М. Пуришкевич говорил: «Ни о какой конституции у нас речи быть не может. Наша конституция – это крестное целование. Государь император целует крест в знак того, что он дает ответ за свои действия только перед Господом Богом и своей совестью, народ целует крест царю на верную службу – вот наша конституция» (Правые партии: Документы и материалы / сост., автор предисл., введ. и коммент. Ю.И. Кирьянова, отв. ред. В.В. Шелохаев. М., 1998. Т. 2. С. 316; См. также: Иванов А.А. Владимир Пуришкевич – опыт биографии правого политика (1870–1920). М.; СПб., 2011. С. 112).

Половцов А.А. Дневник, 1893–1909. СПб., 2014. С. 192.

Речь идет о т. н. праве диспенсации.

Лазаревский Н.И. Русское государственное право. СПб., 1913. С. 338.

Тем не менее в учебниках по государственному праву традиционно проводилась мысль о законности как фундаментальном начале российской правовой жизни. Как писал Н.М. Коркунов, «начало законности в нашем государственном быту не явилось результатом какого-нибудь одного законодательного постановления, а сложилось как плод постепенного развития государственной жизни. Самоограничение власти правом составляет необходимое условие каждого сколько-нибудь развитого государственного быта. Прежде всего само могущество государственной власти может окрепнуть и утвердиться только под условием подчинения власти началам права, так как только тогда в гражданах может развиться чувств законности, делающее для них повиновение власти долгом. Деспотическая власть, при всей суровости внешнего проявления, никогда не может быть достаточно сильной и твердой, именно потому что она опирается только на физическую силу, а не на сознание нравственного долга ей повиноваться. Сознание долга действует всегда и постоянно, а физическое принуждение не может быть непрерывным» (Коркунов Н.М. Русское государственное право. Т. 1. С. 216). Иными словами, Коркунов подразумевает, что любое стабильное существование социально-политической системы строится на законности даже вне зависимости от характера политического режима. Согласно этой точки зрения, и абсолютная монархия, стремящаяся быть нормой, а не правовой аномалией, ограничивает самая себя, устанавливая правовые рамки собственной деятельности.