Николай Шпанов - Поджигатели. Ночь длинных ножей

Своей мохнатой желтой курткой, алыми лампасами на брюках, острым носом и маленькой головой на длинной шее Шверер напоминал злую красноногую птицу, нацелившуюся клюнуть то, что вертелось в патроне монотонно жужжащего станка.

Старик стоял, не сгибая спины, и, опершись мизинцем о супорт, сквозь лупу следил за острием резца.

Блестящая ниточка стружки, весело извиваясь, сбегала с вращающегося кусочка металла.

Увлечение работой не мешало генералу изредка коситься на часы. Это были особенные часы, с ясными цифрами, с четкими черточками делений. Длинная секундная стрелка, трепетно вздрагивая, бежала по циферблату.

Домом Шверера командовали часы. Они висели во всех комнатах. Дом был наполнен шорохом неустанного движения времени.

Подчиняясь стрелке часов, генерал снял ногу с педали и выключил станок. Пора было итти в столовую.

Он повесил тужурку в шкаф и сделал несколько гимнастических движений. Холодный ветер заставил его поежиться и затворить окно.

В столовую он вошел уже в форменном кителе, застегнутом на все пуговицы.

Фрау Эмма Шверер зябко повела плечами от холода, пахнувшего из дверей кабинета, но тут же улыбнулась, делая вид, будто ей это нисколько не неприятно.

Наливая мужу кофе, она волновалась так, словно это был экзамен невесте по домоводству, а не обычный утренний завтрак, такой же, как каждый день в течение тридцати восьми лет их совместной жизни. Генерал читал газету, но фрау Шверер была уверена, что его взгляд одновременно отмечает и каждое ее движение и бег стрелки на стенных часах.

Сколько раз она делала попытки убрать эти безобразные часы из столовой! Однажды пустилась даже на хитрость: за счет хозяйственной экономии купила красивые саксонские часы и повесила их вместо этой отвратительной никелированной тарелки. Но на другой же день опять увидела ее на стене, рядом с новыми фарфоровыми часами.

И вот острое стальное жало секундной стрелки короткими толчками снова подгоняло ее. Как будто она была на вокзале, а не у себя дома!

Фрау Шверер пододвинула мужу чашку. Бережно держа ложечку костлявыми пальцами с коротко остриженными выпуклыми синими ногтями, Шверер сыпал в кофе сахар. Следя за тем, как исчезают с поверхности кофе голубоватые кристаллы, он проговорил словно в пустое пространство:

- Читала сегодня статью Дарре "Новая знать крови"?

- Ты же знаешь, я не читаю таких статей.

- И совершенно напрасно! Мы никогда не сможем иметь надлежащего призывного контингента, если женщины не будут обязаны рожать так же, как мы, мужчины, обязаны служить.

Она опустила глаза:

- Служить и рожать - это... не одно и то же.

- Нам нужно много солдат!

- Я не могу привыкнуть к твоему новому тону, Конрад.

Пока фрау Шверер снова наполняла пустую чашку, генерал сорвал обертку с толстой пачки газет. Это была не обычная бандероль, как на других газетах, а конверт из плотной бумаги. На нем краснел штемпель отдела печати министерства рейхсвера: "Только для личного пользования". В пачке были газеты из Советского Союза.

Генерал наскоро пробегал заголовки статей, отмечая то, что следовало потом внимательно прочесть.

- Отто опять не ночевал дома, - нерешительно проговорила фрау Эмма.

Генерал с досадою оторвался от "Красной звезды".

- Наверно, провел ночь не хуже, чем если бы лежал у себя в постели, сказал он.

- Но... мальчик ведет ненормальную жизнь.

- А что ты считаешь нормальной жизнью для офицера?

- Ты не думаешь о здоровье детей!

Шверер посмотрел на нее поверх очков.

- Еще что-нибудь?

- Вот и Эрни совсем отбился от рук.

- Ты хочешь семнадцатилетнего оболтуса умывать по утрам губкой? В этом Ха-йот* из него сделают, по крайней мере, здорового человека.

______________

* Ха-йот - начальные буквы названия фашистской организации молодежи гитлерюгенд (Hitler-Jugend).

- Но с ними там бог знает как обращаются!

- Я приветствую то, что наци вырвали, наконец, наших сыновей из-под подолов мамаш!

- Кажется, я воспитала старших мальчиков и без помощи этих новых организаций.

- Пример тому твой слюнтяй Эгон?

- Не всем же бог дал быть военными.

- Он - фон Шверер!

- Он занимает хорошее положение.

- Я предпочитаю пехотного лейтенанта профессору механики!

Генерал сердито отодвинул пустую чашку.

- Но, Конрад...

- Я шестьдесят пять лет Конрад! И, кстати говоря, из них тридцать восемь я пью кофе с простывшими сливками...

Генерал порывисто встал, повернулся на каблуках и вышел.