Николай Шпанов - Поджигатели. Мюнхенский сговор

- Тебе действительно лучше сойти и... больше никогда сюда не подниматься.

Не помня себя, Ярош бросился к Паулю и поднял руку. Он не заметил, как Штризе сунул руку в карман и на его пальцах блеснула сталь кастета.

Дверь за их спинами распахнулась, и на балкон выбежала Марта. Она в испуге остановилась между молодыми людьми. Оба сразу, как по команде, приняли, насколько могли, непринужденный вид. Ярош напрасно пытался придать своему голосу спокойные интонации, когда обратился к Марте:

- Я к тебе. Послезавтра мы едем в Либерец.

Штризе не дал ему договорить:

- Марта не поедет! - И добавил, стараясь придать своим словам как можно более обидную окраску: - С тобой она никуда не поедет!

Гнев снова залил сознание Яроша. Он шагнул к Штризе, но Марта загородила Пауля собою.

- Ты с ума сошел!

- Ты дала ему право распоряжаться собою?

Марта покраснела и опустила голову. Ярош ждал. Наконец он хрипло спросил:

- Уйти?

Она продолжала стоять с опущенною головой и молчала.

Ярош медленно повернулся и, шаг за шагом, спустился по ступеням веранды. Отойдя немного, он приостановился в раздумье, но удержался от желания обернуться и, подняв голову, быстро пошел, глядя прямо перед собой.

Марта так и стояла с опущенной головой. Слезы стекали по ее подбородку, и темные пятнышки отмечали их падение на полотне блузки.

- Ты не должен был... - нерешительно проговорила она.

- Вот еще! - воскликнул Штризе. - Пора все привести в ясность!

Он стукнул кулаком по барьеру веранды. Кастет, все еще надетый на его пальцы, издал громкий звук.

- Что это? - спросила Марта, боязливо притрагиваясь к стальным шипам.

Пауль коротким ударом расщепил край балюстрады. Марта в ужасе передернула плечами.

- Ты... ты мог бы...

Он взял ее за руку и сильным движением посадил в кресло.

- Поговори с отцом, пусть он уберет его отсюда.

- Яроша?.. Он же работает здесь с детских лет!

- Ему здесь не место... Ему и всей этой банде!

- Банде?

- Чехам.

- Но это же чешский завод!

- В прошлом!

- Папа тоже чех...

- Тем хуже для него!

- Ты держишься так, словно ты тут хозяин."

- Да! Если дядя Ян хочет избавиться от неприятностей, он должен уехать. И как можно скорей!

- Я не понимаю, о чем ты говоришь.

- Тебе нечего и понимать. Пусть уезжает завтра же.

- Можно подумать, что мы не у себя дома...

Он нагнулся к ее лицу.

- Я хочу добра тебе и всем вашим, ты же знаешь!

Марта не могла смотреть ему в лицо, когда он говорил.

- Тут может произойти такое, чего не сумею отвратить ни я, ни кто-либо другой. Потом, когда все уляжется, отец вернется и все пойдет по-старому. Мы найдем ему место и дело... Ты же знаешь, чем я ему обязан. Неужели я оставлю его! Но теперь он пусть уезжает. Если ты его любишь, уговори его.

Он испытующе вглядывался в ее помертвевшее лицо.

- А мама? Она не оставит ело.

- Я достану пропуска им обоим.

- Я знаю: папе нужно было во Францию, у него там много разных дел.

- Пусть летит во Францию! - обрадованно сказал Пауль. - Он получит пропуск через Австрию.

- Как странно! - прошептала она, оглядываясь так, словно смотрела на все, что окружало ее, в последний раз. - Нужно уходить из дома... Не понимаю, как могла бы я уйти. Мне, чешке, уйти из Чехии?

- Ты чешка?! - в деланном ужасе Штризе всплеснул руками. - Сколько тебе твердить: забудь, забудь, забудь! Ты рождена немкой. Пойми свое предназначение, Марта. Пойми высокую миссию, которую возлагает на тебя наш великий народ и наш фюрер.

- Я не знаю его, я не хочу его знать, - в страхе прошептала она.

- Тебе дано стать проводником наших идей в этой стране, нашим передовым бойцом. Мы пойдем с тобою рядом.

- Я не могу! - крикнула она, сбрасывая его руку со своей. - Я не могу оттолкнуть папу!

- Человек нашей крови может все!

- Мой отец - чех.

- Забудь его, отрекись от него.

Она вытянула руки, защищаясь от его слов.

- Пауль!

- Иметь отца славянина! Это достойно жалости. Кровь твоя должна возмутиться. Я не был бы тут с тобой, если бы не знал, что ты можешь стать нашей, забыть свое чешское прошлое! - Он торжественно поднял руку. - Я верю: наше великое северное начало возьмет верх над тем низким, что вошло в тебя с кровью славянина.

Он постарался скрыть раздражение, когда Марта, покачав головой, сказала:

- Папа не бросит заводов.

- Он предпочтет, чтобы его вывезли на тачке?

- Он не верит тому, что немцы придут сюда.

- А кто им помешает? - спросил Штризе заносчиво.

- Русские. - Сказала - и сама испугалась.