Бенно Цизер: Дорога на Сталинград. Воспоминания немецкого пехотинца. 1941-1943.

В этих маленьких хатах в степях я находил не только тепло и постель. Частенько я ощущал уют маленького примитивного жилища, получал удовольствие от простоты нескольких предметов крестьянской мебели, от чистоты беленых стен, железной кровати, некрашеных стола, стула и сундука.

Тусклый огонек свечи отражался в потемневшем золоте старинной иконы, а из кружки шел пар от горячего чая. Часто присутствовала еще улыбка на лице какой-нибудь гостеприимной русской крестьянки. Недостатка в продовольствии мы никогда не испытывали, потому наших пайков вполне хватало для нормальной службы, и еще имелись неприкосновенные запасы, которые тщательно сберегались. Правда, не было ни картофеля, ни овощей, ни, конечно, фруктов. Мы вчетвером или впятером всегда ужинали на квартире начальника оперативного отдела, вечно усталые и под непрерывный аккомпанемент звенящих телефонов, которые имеют обыкновение приносить неприятные известия. Здесь было место встреч для офицеров-порученцев после их отчаянных разъездов по полю боя вдоль и поперек. Промерзшие до костей, они вносили волну ледяного чистого воздуха в душное помещение.

3 января пунктом, от которого наша линия обороны развернулась фронтом с востока на север, стал Веселый Гай. Именно там в пять утра была отбита вторая атака. Этот большой поселок обороняли с трех сторон ослабленные батальоны 40-го гренадерского полка. Все танки и штурмовые орудия дивизия оставила в качестве мобильного оперативного резерва. Около девяти утра противник начал очередной мощный удар. Ему удалось прорваться в этот населенный пункт танками и пехотой, несмотря на сопротивление выдохшихся и в значительной степени ослабленных рот. Одна из этих танковых групп достигла реки, протекающей севернее поселка. В конце концов мне удалось отразить их натиск, бросив в бой танки и штурмовые орудия.

Когда я въехал в Веселый Гай, единственным оставшимся там подразделением была маленькая группа под командованием лейтенанта Финка, заместителя командира батальона, защищавшего позиции от превосходящих сил противника. В степи полыхнули реактивные установки русских, и почти сразу же повсюду начали рваться снаряды. Финк собрал своих людей около себя. Перед домом, где обогревались солдаты, лежали убитые. Лейтенант рассказал мне обо всем, что происходило вокруг этого дома. Совсем недавно русские Т-34 окружили его, но наши танки их отогнали. Следующую атаку на этот поселок после полудня удалось отразить.

Несмотря на работу нашей наземной разведки, обстановка севернее реки Сал в дни, предшествовавшие этим событиям, оставалась неясной. К 3 января пришло сообщение о большой концентрации противника в поселке на берегу Сала северо-восточнее места его слияния с Малой Куберле, что подтвердила и воздушная разведка. В то же время доложили о передвижении в юго-западном направлении крупных моторизованных частей из леса в Сухосоленом, а Просторный, по имевшимся сведениям, занят противником. 4 января донесли, что один батальон противника идет к Саловскому. В тот же день наша разведка, дойдя до самого Дона, обнаружила в Романовской мотопехоту и бронетехнику, направлявшуюся на запад. В результате моя дивизия вынуждена была растянуть свою обращенную на север оборонительную линию к западу вдоль южного берега Сала до Семенкинской. Поскольку эти маневры поставили под угрозу тыловые службы, им в помощь в Мартыновскую, расположенную в 40 километрах западнее левого фланга нашей дивизии на берегу Сала, выслали сильный отряд.

Уже на 3 января дивизия запланировала наступление с ограниченными задачами, чтобы избавиться от тройной угрозы – фронтального давления в двух пунктах, опасного положения на левом фланге и широкомасштабного охвата тыловых коммуникаций. Этот план невозможно было осуществить до 5 января, так как нам приходилось обороняться на каждом участке по всему фронту.

Корпус хотел, кроме того, пробиваться через Сал в северо-западном направлении до самого Дона. Для этого только что приданный ему 156-й гренадерский полк сняли 4 января с правого фланга, сосредоточили вблизи Кутейникова и до наступления рассвета направили на плацдарм в Верхней Серебряковке. Перед ним стояла задача удерживать этот плацдарм, который был необходим для дальнейшего продвижения, и обеспечить защиту с фланга на севере и (если потребуется) на северо-западе для танкового удара, усиленного 203-й батареей штурмовых орудий. Командиром этой боевой группы был назначен командир 156-го гренадерского полка.