Михаил Мягков - Полководцы Петра I. Борис Шереметев, Федор Апраксин, Родион Боур, Никита Репнин, Яков Брюс, Александр Меншиков, Михаил Голицын

Из-за саботажа Августа сражение началось поздно, когда уже начало смеркаться. Этим Август давал противнику дополнительный шанс снизить потери и, может быть, ускользнуть, пользуясь темнотой. Трехчасовая «полная баталия» завязалась между тремя и четырьмя часами с залпов пушек. Русско-саксонские союзники начали движение первыми, но Мардефельт тут же послал свое пестрое воинство вперед. Поле огласилось громким кличем «С Божьей помощью!».

На сухом плоском поле длинные линии сближались ровно, хотя из-за черного дыма орудий и поднявшейся пыли эскадроны едва видели друг друга. Едва линии сблизились на ружейный выстрел, как оба польских крыла почти одновременно рухнули. Батальон второй линии выстрелами отбросил несколько саксонских эскадронов, но это уже не могло помочь шведам. Бесславное поведение поляков «храбреца» Потоцкого во многом предопределило поражение Мардефельта.

Шведский нажим не произвел впечатления на русских. Их линия спружинила – Меншиков и Брандт отвели часть центра первой линии на дальность ружейного выстрела. Офицеры держали твердый порядок, а драгуны исправно отстреливались с коней и не спеша отъезжали.

Полтавская битва. Художник И. А. Владимиров.

Брандт по примеру Меншикова также спешил часть кавалеристов, но, повторяя охват шведов слева, не показывал особого рвения. После фланговых охватов шведов русскими и саксонцами конница сандомирян пустилась вдогонку за сбежавшими станиславцами и окружила Вагенбург. Потери сандомирян составили не более сотни человек.

Все европейские историки отмечали предательство Августа до битвы, но никто, начиная с начала XVIII в., не указывал, что его вероломство продолжилось и в самом сражении. «Поведение русских полков превзошло все ожидания, саксонцы же относились к делу очень равнодушно», – так отметил в своем донесении от 13 ноября 1706 г. британский посланник Чарльз Уитворт. По всей вероятности, Август дал своему командному составу установку «не усердствовать», дабы не привести в ярость «северного Александра Македонского» (Карла XII), хозяйничавшего в Саксонии. Ничтожные потери в 120 чел. и захват на поле боя всего 4 шведских капитанов и 3 ротмистров подтверждают «воздержанность» саксонцев в сражении.

Почти час шведские всадники метались, отрезанные от пехоты и окруженные превосходящими силами. Командиры теряли свои части. Русские драгуны, имея полную свободу маневра на поле, рассекали, окружали, выбивали кавалеристов и захватывали их в плен.

Поражение шведов становилось очевидным, и можно было капитулировать. Агония остатков шведских полков проходила почти в темноте: перемешанные части пехоты и кавалерии отстреливались и бросались на неприятеля, заходящего с флангов и тыла. На первое требование русских сдаться шведы ответили залпом. Тогда Меншиков, точно так, как сделали шведы под Нарвой в отношении сопротивлявшихся преображенцев и семеновцев, приказал подтащить пушки, стрелять по левому флангу каре и бросать гранаты. Баварцы Гертца тут же рассыпались, и батальон «сдался, атакуемый и опрокинутый врагом. Тогда полковник и все остальные, которые не были убиты, были взяты в плен русскими, с чем стрельба и прекратилась». Помня о мире с Саксонией и об авансах Августа II, шведский командующий надеялся спастись в саксонских «хороших руках». Угроза окончательного расстрела русскими пушками беспомощно сжавшихся в кучу остатков человеческой массы заставила в кромешной тьме бить барабанный сигнал сдачи. Шведы потеряли все пушки, знамена, литавры, барабаны. В русских руках оказалось 1769 шведов, немцев, швейцарцев и французов, среди них 94 офицера. Российские войска взяли на поле боя 3 полковых медных пушки, 26 знамен, 3 пары литавр, 22 барабана, 400 солдатских ружей и 13 военных оркестрантов.

Тем временем два полка спешенных русских драгун остановили пехоту противника, а конные начали заходить во фланг шведским батальонам:

…генерал Меншиков вскоре приказал несколку шквадронам драгунским против швецкой пехоты спешиться, а с правого крыла коннице на оную наступить…

Многие, кто бывал в других битвах, говорили, что никогда не видели подобного огня,

Мардефельта, в конце концов, отправили к Августу, который любезно приветствовал его словами: «Добро пожаловать, он останется только со мной». Вместе с прочими офицерами генерал под саксонским конвоем был помещен в сарай с приказом не подпускать к нему ни русских, ни поляков – «будь это даже генерал».