В. Горюнов - Теоретические проблемы истории архитектуры. Избранные статьи

Конечно, когда мы держим в руках стальной брусок или кристалл минерала, «реальность, данная нам в ощущениях», протестует против знания о том, что этот монолит – лишь совокупность атомов или молекул, размещённых в пространстве. Эта, лишь умопостигаемая, сущность материи открывается нам воочию только при переходе её из одного агрегатного состояния в другое. Но такой переход, хоть и обусловленный внешними факторами – изменением температуры, давления и других параметров – не был бы возможен без той парадоксальной внутренней структуры материи, о которой только что было сказано. Василий Семёнович показал, что внутреннее единство эстетики классицизма, реализованное в монолитной, кристаллически-ясной целостности произведений классицистической архитектуры, скрывает в себе сложную внутреннюю структуру основополагающих принципов организации этого «стройного, строгого» образа.

В основе классицистической теории, как показал В. С. Горюнов, – четыре взаимосвязанных положения. Во-первых,это онтологическое понимание красоты , убеждение в том, что красота есть объективное и неизменное свойство природы, – правда с той оговоркой, что прекрасно только то, что устойчиво и закономерно. Второе положение – рационализм классицистической эстетики, предполагающий постижение законов красоты средствами разума, с использованием геометрии и арифметики. В-третьих,это историзм эстетики классицизма, но не безбрежный, как в эпоху эклектики, а ориентированный исключительно на абсолютные ценности античного искусства. Фактически, по мнению теоретиков классицизма, задача «извлечения» красоты из природы была завершена древними греками и римлянами, поэтому в поисках прекрасного следует ориентироваться на античное зодчество. В-четвёртых,в качестве некоего связующего начала выступал канон (сумма правил, которым надлежало следовать в практической деятельности). Все эти принципы в совокупности не только определяли стилистическую общность произведений классицистической архитектуры, но и в значительной степени упрощали творческий процесс. Отсюда, например, замечательное свойство архитектуры классицизма, отмеченное пассеистами начала ХХ века, – «единство плана и фасада».

С учётом последнего обстоятельства становится очевидной сомнительность выдвинутой во второй половине ХХ века идеи о том, что в доэклектическую пору проектирование происходило «снаружи внутрь», и только завоеванием модерна стал принцип проектирования «изнутри наружу». Эта концепция, ничем серьезно не подтвержденная, получила, тем не менее, широкое хождение, что можно объяснить лишь упадком историко-архитектурной науки в послевоенные десятилетия.

Однако вернёмся к открытию В. С. Горюнова. Мы не случайно сравнили нарисованную им картину с основами «устройства» материи. Подобно тому, как в недрах микромира устойчивость материи поддерживается сложнейшими силовыми взаимодействиями между анизоморфными разнозаряженными элементами, противоречивые и разнонаправленные принципы классицистической доктрины, вскрытые Василием Семёновичем, поддерживались динамическим равновесием. Только канонические правила позволяли достигать целостности и гармонии этого сложносоставного единства. Усложнение европейского мира в конце XVIII – начале ХIХ века привело к расшатыванию устойчивости этой системы. Так, например, сомнения в безусловной ценности античного образца, вызванные знакомством с античностью подлинной , а не пропущенной через фильтры и сепараторы ренессансных трактатов, привели с одной стороны к появлению совершенно небывалых проектов Э. Л. Булле и К. Н. Леду, обусловленных высвобождением рационалистического начала классицистической доктрины. С другой стороны эти сомнения вызвали увлечение египетскими древностями, экзотикой Дальнего и Ближнего востока. Наконец, внедрение новых материалов и конструкций провоцировало нарушение канонических пропорций и соотношений в ордерных системах.

Не будем сейчас детально углубляться в историю архитектуры. Отметим только, что в процессе распада классицизма противоречия между выявленными В. С. Горюновым составляющими классицистической структуры оказались (в определенных условиях) сильнее внутренних связей . Эти выше отмеченные компоненты, освободившись, словно бы разлетелись, как огни фейерверка. Именно они и предопределили природу и направленность важнейших течений европейского зодчества XIX века. Поначалу течения были довольно ясно противопоставлены друг другу: «археологическое направление», «стилизаторство» и рационализм. Но в конечном счёте архитектура, переосмысленная как «средство украшения построек», выродилась в ту безудержную «микстуру», которую впоследствии и видели обычно за термином «эклектика». Меньше задумывались о том, что на протяжении десятилетий определённые позиции оставались за критическим