В. Горюнов - Теоретические проблемы истории архитектуры. Избранные статьи

В искусствознании термин «эклектика», вероятно, впервые использовал Винкельман, отмечая случаи соединения различных стилистических мотивов в истории искусства. Однако, он не давал какой либо эстетической оценки этим явлениям. Иная ситуация возникла к середине XIX века. Романтизм, разрушив веру в незыблемые каноны классицизма, открыл для архитекторов возможность как выбора из существовавших ранее стилистических прототипов, так и сочетания различных их элементов в одном произведении. Явление эклектики в архитектуре воспринималось в то время в основном положительно. Отметим, что уже в момент своего становления эклектика стала подвергаться и критике. Причём критика эта, усиливаясь к концу века, стала идейным основанием формирования антиэклектических направлений, совокупность которых в отечественном архитектуроведении получила название «архитектура модерна».

1. Дени Дидро (1713—1784). Худ. Л. М. ванн Лоо. 1765

Критика эклектики велась с различных позиций. Но основной «диагноз», который ставили ей её противники, был общим. Это отсутствие стилистического единства и, вследствие этого, низкое художественное качество эклектики. Именно эта критика и положила начало отрицательному отношению к эклектике в архитектуре. Однако у неё нашлись и защитники, которые пытались обосновать закономерность её возникновения и распространения. В начале второй половины XIX века ими было выдвинуто положение, что «стиль» и «эклектика» есть не только взаимоисключающие явления, но и разнонаправленные тенденции в развитии архитектуры. Одна из них ведёт к устойчивости архитектурного языка, к его нормативности и канонизации, а другая, напротив, ведёт к «размыванию» устойчивых норм, к постепенному отходу от канонов, что обеспечивает возможность изменения и обновления формальных средств архитектуры. Обе эти тенденции постоянно взаимодействуют, обеспечивая развитие архитектуры, попеременно занимая доминирующее положение. Защитники эклектики справедливо указывали на то, что это явление постоянно присутствует в истории архитектуры, и что вовсе не обязательно оно свидетельствует о художественном упадке. В подтверждении этого они часто ссылались на архитектуру итальянского Ренессанса, которая в своих истоках была продуктом механического соединения средневековых и античных форм и, одновременно, достигла высочайшего художественного уровня. С этих позиций эклектика середины XIX века рассматривалась ими как необходимый «инструмент перехода» к новому стилю, обладающий при этом своим собственным достаточно высоким художественным потенциалом. Этот вполне взвешенный и, как показала история, дальновидный взгляд на природу эклектики не получил широкого распространения и негативное отношение к ней сохранилось до начала постмодернистской «контрреволюции» второй половины XX века.

Это негативное отношение, а так же одностороннее понимание эклектики только как соединения стилистически разнородных архитектурных форм, привело к тому, что общепринятый современниками этого явления термин «эклектика», который в отечественной науке стал определением архитектуры 40-х – 80-х годов XIX века, был заменён в западном искусствознании термином «историзм».

Эта замена была встречена советскими учёными без энтузиазма. Было очевидно, что введение термина «историзм» продолжило печальную традицию использования архитектурной наукой уже существующих терминов с произвольной трактовкой их первоначального смысла. Как показал М. С. Каган термин «историзм» в своём исходном философском смысле вовсе не означает обращения к истории как источнику образцов для подражания, как его трактует ныне архитектурная наука, а означает лишь признание того факта, что всё меняется во времени, то есть имеет свою историю [1]. Однако даже если признать новую трактовку термина «историзм» правомерной, то и в этом случае он не может быть заменой термина «эклектика». В этом случае нужно признать, что «историзм», понимаемый как использование архитектурных форм отдалённого прошлого, не может характеризовать только определенный период истории архитектуры в XIX веке. В своём исследовании 1992 года мы с соавтором предложили рассматривать период историзма в европейской архитектуре с начала Ренессанса, когда архитекторы впервые взяли за образец архитектуру тысячелетнего прошлого [2]. Эта инициатива нашла поддержку в научном сообществе и через пять лет вышла в свет монография А. В. Иконникова «Историзм в архитектуре», где понятие «историзм» трактовалось именно в предложенном нами смысле [3]. Таким образом, импортированное определение периода в истории архитектуры XIX века, подверглось в отечественной науке серьёзной критике. Тем ни менее, оно всё чаще используется в исследованиях историков архитектуры, постепенно обретая статус общепринятого. Однако это означает, что термин «историзм», повторяя судьбу многих других архитектурных терминов, становиться не определением, а обозначением определённого явления, утрачивая связь со своим первоначальным смыслом. Это обстоятельство не могло не вызвать возражений и в одной из своих недавних статей я попытался проанализировать явление историзма в архитектуре исходя именно из первоначального, философского понимания этого термина [4]. В статье я показал, что при таком подходе оказывается, что архитектуре, как виду искусства, обладающему относительно устойчивым формальным «языком», историзм присущ изначально. И только тогда, когда в исключительных случаях «перерыва постепенности» в развитии этого «языка», происходит принципиальный отказ от традиции, наступает момент «антиисторизма». В этот момент архитектура как бы сбрасывает с себя износившиеся одежды традиционных форм, которые прежде связывали её с миром искусства, и перестаёт быть собственно архитектурой, превратившись в утилитарное строительство [5]. С этого момента, на освободившейся от давления традиционных форм и приёмов функционально-конструктивных основе, начинается формирование нового архитектурного «языка», новой традиции, то есть происходит возрождение историзма. Такой момент «антиисторизма» является симптомом мощных цивилизационных сдвигов и в европейской архитектуре наблюдался дважды. Первый раз такой «перерыв постепенности» возник при переходе от античности к средневековью, когда античная культура и, в том числе и архитектура, целенаправленно уничтожались во имя становления христианской цивилизации. Во второй раз это произошло в первой половине ХХ века, в «эпоху войн и революций», когда в футуристическом порыве апостолы архитектурного авангарда призвали «загнать клячу истории» и объявили «борьбу за конструкции вместо стилей» своей главной задачей. При этом, отказывая архитектуре в праве быть искусством, они претендовали на создание нового интернационального её «языка», то есть на создание новой традиции.