Андрей Синельников - Улыбка бога Птах

В субботу джип Банкира, забитый под завязку, всем необходимым в длительном и приятном путешествии, уютно разместив в своем чреве, как библейский кит пророка Иону, своих собственных четырех пророков, двинулся к Московской Кольцовой Автодороге. Дорога была, как назло, забита до отказа, несмотря на давно закончившийся час пик. Решение пришло сразу. Больше не ползти до разбитой трассы «Россия», более известной, как дорога Москва-Петербург, а потом еще и мучиться на ее рытвинах и колдобинах. Слева маняще мелькнуло Волоколамское шоссе, Новая Рига. Банкир уверенно, как бы прочитав мысли всех, повернул по развязке на нее. Джип, набрав скорость начал удаляться от Москвы.

– А чего это мы на Новую Ригу свернули? – открывая банку с пивом спросил Продюсер, – Планировали же идти на Питер по Ленинградке.

– А вот ведь свернули, – задумчиво сказал Редактор, – Гони до Ржева, а там, если дорога не разбита, пойдем до пересечения с трассой Киев – Ленинград, – а про себя добавил, – Что-то здесь не так. Вот так же и со Шлиссельбургом начиналось.

Неожиданно машин стало меньше, и дорога мягко покатилась под колеса джипа. Проскочили Волоколамск, Зубцов, поворот на Ржев. Трасса оставалась совершенно проезжей. Банкир давил на газ. К вечеру вылетели к перекрестку с автобаном Киев – Ленинград и, повернув направо, помчались уже в том направлении, куда и собирались ехать. Смеркалось. Оператор, сидевший за штурмана, уверенным жестом свернул карту и громко изрек.

– Привал! – и показал на надпись над воротами то ли кемпинга, то ли пансионата.

На красном полотнище, как в эпоху великих строек, большими буквами было написано «Милости просим!». Отреагировав положительно, Банкир резко повернул к надписи и вкатился на территорию заставленную милыми двухэтажными домиками, над главным из которых висела еще одна поясняющая надпись – «Турбаза».

– Тпру! – выдохнул Банкир и заглушил мотор у крыльца головной конторы.

– Это что за место? – спросил, опуская окно, Редактор у проходящей мимо девушки.

– Это река Великая, – махнув неопределенно куда-то, ответила она, – А это озеро Зверино, – уже более точно показал палец в сторону мелькавшей среди сосен воды.

– А сегодня Иван Купала, – добавил, потянувшись, Банкир.

Это был основной и последний аргумент. Все уже разминали ноги у машины, с надеждой глядя на Редактора, умевшего всюду разместить свою команду на ночлег.

Надежды оправдались и через пятнадцать минут искатели приключений обживали маленький домик на берегу озера, спрятавшийся в тени огромной сосны, почти в самом конце турбазы, рядом с уютно дымящейся банькой, причалом для лодок и большим кострищем.

– Костер – это хорошо, – потирая руки, ходил вокруг кострища Банкир, – Костер – это для праздника Иваны Купала первое дело, – он подошел к берегу, пощупал воду, – И водичка к празднику, то, что надо.

– Костер – костром, – философски изрек Продюсер, – Однако дымом сыт не будешь.

– Уже все скворчит на сковородке, – подходя со стороны конторы, огорошил всех Оператор, – Там кафешка, – он кивнул в сторону конторы, – И, не смотря на поздний час, милая селянка согласилась нас накормить и … напоить, коли вы не против.

Возражавших не было, назад на берег все уже вернулись сытые и довольные. Банкир запалил костер. Затем куда-то пропал и неожиданно вернулся в славянском наряде с волховским посохом в руках.

– С праздником вас честной народ! – провозгласил он, – С наступающей ночью под Ивана Купалу, когда духи предков наших приходят из Нави. Когда темное и светлое перепуталось, когда нет ни человека, ни нежити!

Как бы ответом на его здравицу с озера неожиданно наполз вечерний туман и плотной занавеской накрыл костер и сидящих вкруг него гостей. Редактор отметил, как мелькали в его молочной белизне какие-то тени, а на глади озера плескались то ли крупные рыбины, то ли русалки. «Не хватало еще, чтобы черная папороть зацвела», – усмехнувшись, подумал он. Повернулся и пошел к соснам набрать сушняка в костер. От ствола вековой мачтовой сосны, шарахнулся в лес какой-то зверек. «Леший», – опять усмехнулся Редактор. Он нагнулся за толстой веткой, и вдруг ему показалось, что чуть-чуть подальше почти у самой опушки бора, углом вдающегося на территорию турбазы, засветился какой-то свет. Он приподнял голову, чтобы лучше разглядеть. На опушке цвел, разбрасывая искры, как бенгальский огонь, какой-то цветок. Редактор, не сознавая, что он делает, шагнул к нему, ловя себя на мысли, что это папороть в ночь под Ивана Купалу расцвела, значит, удача рядом. Цветок чуть отступил в глубину бора. «Стоп!» – резко сам себе сказал Редактор, – «Стоп! Это леший водит!» и тут же услышал, как поет, какую-то старинную приговорку Банкир, размахивая своим посохом с головой медведя над взвившимся к небу пламенем костра. Цветок тут же погас. Редактор взял ветку и потащил к костру.