Коллектив авторов - Анастас Иванович Микоян - человек и политик

Несомненной заслугой Микояна можно считать выдвижение им на должность главы армянской партийной организации Г. А. Арутинова, впоследствии сумевшего там стабилизировать ситуацию. Арутинов находился на этой должности вплоть до смерти Сталина и в своей деятельности всегда пользовался поддержкой Микояна [48] Григор-строитель. Воспоминания о Г. А. Арутюняне (Арутинове), 1 секретаре ЦК КП Армении 1937–1953 гг. М., 2016; Микоян Н. Своим глазами с любовью и печалью. М., 2018. С. 81–131; Мирзоян Г. А. Указ. соч. С. 156–185. Исходя из содержания хранящегося в одном из армянских центральных архивов протокола № 2 заседания того самого Пленума ЦК КП(б)Армении, именно Микоян 23 сентября 1937 г.> в ходе заключительного вечернего заседания, предложил Арутинова на пост руководителя армянской партийной организации. , избиравшемся в 1937 и 1950 гг. от Армении депутатом Верховного Совета СССР [49] А. И. Микоян становился депутатом Верховного Совета СССР от Армении и позднее, уже после отстранения Арутинова (по инициативе Хрущева), от руководства армянской партийной организацией. Родственница Арутинова, воспитывавшаяся в его семье, Нами Артемьевна, в 1950 г. вышла замуж за одного из сыновей Микояна, военного летчика Алексея. Подробнее см.: Микоян Н. Своими глазами. М., 2018. С. 132–151. В приложении 1. 3 в данной книге содержится фрагмент ее воспоминаний о Микояне как человеке и политическом деятеле. Автор благодарит Нами Артемьевну за ценные замечания по характеристике личности А. И. Микояна, данные ей в личных беседах В 2020 И 2021 ГГ. .

3. Подготовка летом 1937 г. «расстрельных» списков ответственных работников ряда наркоматов в структуре СНКСССР.

Увидеть такие списки, написанные рукой Микояна или с его правками в сторону усиления наказания за «вражескую» деятельность из числа его подчиненных, пока не представляется возможным. Скорее всего, их просто не существует. Сам Микоян (равно как и другие члены высшего советского руководства) никаких «расстрельных» списков лично никогда не составлял. Этим занимались специально назначенные люди в центральных и местных структурах НКВД СССР, которые от имени Ежова отправляли их на утверждение в различные инстанции, вплоть до Политбюро ЦК ВКП(б).

Хорошо известно, что Микоян использовал любые возможности, чтобы вывести из них хорошо ему знакомых по работе людей [50] См., например: Медведев Ф. Н. О Сталине без истерик. СПб., 2013. с. 30–33. , но, по понятным причинам, он в этом плане был сильно ограничен.

На наш взгляд, весьма объективно высказался по этому поводу академик Г. А. Куманев: «Еще в первой половине 60-х годов мне довелось работать в Кремлевском архиве ЦК КПСС… Здесь я получил возможность ознакомиться с большим количеством очень важных документов, испещренных различными резолюциями, начиная с резолюций Сталина. Их было много, в том числе весьма жестоких и суровых. Но ни одной подобной резолюции, написанной рукой Анастаса Ивановича, встретить не удалось. Когда я спросил последнего помощника Микояна – Бориса Ивановича Шагурина, – есть ли такие резолюции, он ответил: «Вы их не найдете, потому что таким недостойным «творчеством» Анастас Иванович никогда не занимался» [51] Куманев Г. А. Говорят сталинские наркомы. Смоленск, 2005. С. 5б-57 Несколько сотрудников Института истории АН СССР были допущены в этот архив в связи с подготовкой очередного – IX тома двенадцатитомной «Истории СССР с древнейших времен до наших дней» благодаря содействию тогдашнего секретаря ЦК КПСС академика Б. Н. Пономарева, возглавлявшего Главный редакционный совет издания. – Примеч. Г. А. Куманева в тексте книги. .

4. Подпись «за» под решением Политбюро ЦК ВКП(б) в марте 1940 г. о расстреле польских граждан в Катыни.

Сразу же оговоримся. Мы в этом случае не принимаем во внимание попытки некоторых историков и публицистов поставить под сомнение саму подлинность этого решения (или хотя бы бланка, на котором оно напечатано и сегодня воспроизводится в сети Интернет). Вероятнее всего, Сталин дал этот документ на визирование членам Политбюро, находившихся 5 марта 1940 г. в его рабочем кабинете. От подписи Микояна (стоящей последней на бланке) уже ничего не зависело, поскольку дальнейшая судьба пленных поляков была определена лично Сталиным. А вот откажись он это сделать, трудно сказать, чем такой демарш мог закончиться. Статус «польского шпиона», думается, в НКВД, по приказу вождя, ему моментально приписали со всеми вытекавшими отсюда последствиями, в том числе для членов семьи, а также, как было заведено в те времена, и для большинства его ближайших сотрудников.