В. Громов - Искусство расследования преступлений

Убийство, по мнению Бува Бембетовой, совершено Шараевым с целью воспрепятствовать приведению в исполнение амнистии в отношении амнистированных бандитов, которые снабжали Шараева скотом, и, кроме того, в целях сокрытия Шараевым следов своей преступной деятельности от мужа ее, которому Шараев не доверял и с которым враждовал с 1920 года, когда он арестовал мужа и после раздела имущества мужа — разделил скот его самовольно между близкими лицами, присвоив часть скота (верблюдов) и себе.

— Шараев, — заявляла жена Бембетова, — когда арестовал мужа, рассчитывал, что он будет расстрелян, а когда этого не случилось, он имел основание опасаться, что муж ее будет требовать возвращения конфискованного имущества и, вместе с тем, может изобличить связь Шараева с бандитами.

Таковы основные моменты настоящего дела, которые в самом начале следствия намечали перспективу расследования и должны были способствовать выяснению обстоятельств, которые могли осветить это загадочное убийство.

Следствие с самого начала торопливо пошло по пути обычного шаблона закрепления и проверки тех объективных данных, которые устанавливались объяснением самого Шараева. Проверка заявления жены убитого нашла лишь поверхностное выражение в некоторых актах следствия.

В конечном результате произведенного следствия Шараев был предан суду по обвинительному заключению следователя на основании косвенных улик, недостаточно убедительных по существу, а главное — не осветивших обстановку преступления и истинные мотивы его. Этими уликами, по обвинительному заключению, являются только два существенно важных обстоятельства: 1) в руке трупа оказался револьвер, которого у Бембетова никто не видал при отъезде из дома и который как бы искусственно был вложен в руку убитого Бембетова после убийства и 2) до некоторой степени подтвердилось при следствии участие Шараева в дележе имущества Бембетова после его ареста в 1920 году и нахождение после того у него двух верблюдов Бембетова, которых видели у Шараева двое свидетелей.

Чтобы дать оценку следственному материалу по этому делу с точки зрения его полноты, ясности и доказательности, мы считаем необходимым далее остановиться на целом ряде моментов, которые при расследовании не были проработаны.

Прежде всего, весьма существенным дефектом следствия явилось отсутствие в деле плана или чертежа местности, где совершено было убийство. Топографический чертеж с указанием взаимного расположения отдельных пунктов, которые упоминаются в деле, и расстояния этих пунктов друг от друга, — в данном случае мог облегчить проверку правдивости или несообразности показаний обвиняемого и свидетелей и внести ясность в те вопросы, которые приходилось разрешать суду. Этот дефект следственного производства сознавался и судом; на суде, как видно из протокола судебного заседания, пришлось свидетельскими показаниями устанавливать расстояние между отдельными пунктами и взаимное расположение их. И, несмотря на это, никакого представления об отдельных моментах, развертывавшихся в ночь на 27 июля в районе, где был убит Бембетов, нельзя было получить. А между тем, это было чрезвычайно важно, и вот почему.

Бембетов направлялся из Дунду-Хачинова хотона от Мучеряева на урочище Цохта к Шараеву. Последний же ехал к себе, возвращаясь с урочища Утаче от отца своего, Якова Шараева. И тот и другой должны были проезжать через Шин-Багут, лежащий на пути к месту жительства Шараева. От урочища Утаче до кибитки Шараева около 20 верст: от Дунду-Хачинова хотона до кибитки Шараева, судя но неточным, правда, показаниям свидетелей на суде, около 30 верст. Дороги из этих пунктов лежат до Шин-Багут, по-видимому, в различных направлениях и сходятся лишь где-то у Шин-Багут. Спрашивается, где же и мимо каких хотонов и кибиток проезжали Шараев и Бембетов, направляясь к одному и тому же месту, и в какое время, в какие часы, приблизительно, и где именно должен был каждый из них проезжать в вечер убийства?

На эти вопросы следствие не дает ответа, и эти вопросы следователь не мог себе задать, так как он не произвел топографического обследования местности.

Если же попытаться на основании отдельных приблизительных указаний, данных свидетелями при допросах на следствии и суде, изобразить на чертеже указанный район, то можно, примерно, дать такой набросок местности, где совершено убийство (см. чертеж). [4] Если этот набросок не являемся точным, неверно определяет взаимоотношение отдельных пунктов, — не наша вина, и это лишний раз подтверждает указанный дефект следствия.