В. Громов - Искусство расследования преступлений

По делу имеется утвержденное Ученым медицинским советом от 19 февраля 1926 г. заключение профессора Минакова. Заключение гласит, что Розанова умерла от самоотравления. Данное заключение и послужило основанием к прекращению дальнейшего производства по делу.

Экспертиза профессора Минакова представляет собой блестящий образец глубокого и четкого анализа всех добытых при расследовании данных. И, тем не менее, несмотря на свою глубину, несмотря на мобилизацию и соединение в одно стройное логическое целое всего того, что в деле хотя бы отдаленным образом говорило за самоотравление, рассеять описанных выше загадочных моментов и этой, несомненно блестящей экспертизе, по нашему мнению, не удалось. Основные моменты заключения профессора Минакова сводятся к следующему. Как уже было указано, результаты первого вскрытия, при химическом анализе показали крайне ничтожное количество яда, которое не могло служить причиной смерти.

Профессор Минаков оспаривает правильность заключения химической экспертизы о количестве обнаруженного яда, и, вместе с тем, дает ценные методологические указания для аналогичных случаев.

«Эксперт открыл яд в очень небольшом количестве, потому, вероятно, что не исследовал той жидкости, в которой находился желудок. Кроме того, необходимо иметь в виду, что при отравлении сулемой более или менее значительная часть ее выбрасывается наружу, вследствие повторной рвоты. Всосавшийся же яд обнаруживается при химическом анализе в наибольшем количестве обычно в почках, печени, селезенке; в желудке же его может оказаться сравнительно небольшое количество. Следовательно, нахождение в настоящем случае малого количества яда в желудке может быть также объяснено и бывшей у Розановой рвотой».

Второе вскрытие, как известно, наоборот, показало чрезмерно большое количество ртути в трупе. Но, по мнению профессора Минакова: «более или менее точное определение количества ртути во всем трупе, на основании данных анализа, невозможно. Специальное исследование показало, что при отравлении ртутью количество ее в разных органах тела бывает далеко не одинаково. Мнение эксперта, что во всем организме содержалось „примерно около 2 грамм сулемы“, является необоснованным».

Профессор Минаков отвергает случайное попадание сулемы, в виду показания врача, производившего вскрытие, о том, что сулема в качестве дезинфицирующей жидкости употреблена не была.

Но чем объяснить то, что при исследовании трупа Розановой губернским экспертом Георгиевским не обнаружено тех патолого-анатомических изменений, какие характерны для отравления сулемой. Профессор Минаков указывает, что изменения эти образуются лишь при подостром отравлении, при остром же, когда с момента принятия яда до наступления смерти проходит несколько часов, а не дней, в кишках и во рту изъязвлений не бывает.

В скобках заметим, что если яд был принят за несколько часов до обнаружения трупа, тем непонятнее становится вопрос о том, где пробыла 1½ суток Розанова.

То же обстоятельство, что в слизистой оболочке кишок, при вторичном вскрытии трупа, никаких особенностей не обнаружено, может быть всецело объяснено сильной степенью разложения трупа и «не доказывает, что никаких особенностей в слизистой оболочке в действительности не существовало перед смертью Розановой» (Здесь со всей остротой чувствуются пробелы первого вскрытия!).

По мнению проф. Минакова, нельзя быть уверенным в том, что упомянутые (в протоколе первого вскрытия) кровоподтеки были и на самом деле прижизненные кровоподтеки, а не трупная имбибиция, дающая часто повод к диагностическим ошибкам. Но если даже кровоподтеки и действительно существовали, то, ведь, нельзя доказать, что они произошли именно от удара кулаком в подбородок, а не от удара областью рта о какой-либо твердый предмет при падении покойной в болезненном состоянии, вследствие отравления. А прикушение языка наблюдается при разных видах как насильственной, так и естественной смерти.

Но не говорит ли об изнасиловании состояние девственной плевы, как его обнаружил при эксгумации трупа врач Георгиевский? Проф. Минаков считает невероятным, чтобы при исследовании гнилой плевы можно было детально рассмотреть не только ее форму и разрывы, но и даже определить, были ли края разрыва острые или неострые (тем самым, значит, вновь подчеркивается неудовлетворительность первого вскрытия, когда все эти детали могли быть установлены с точностью).