Игорь Атаманенко - 100 великих операций спецслужб

Лже-Стасу был присвоен псевдоним «Монах». На первой явке Селлерс вручил ему 10 тысяч долларов (что по курсу московского «черного рынка» на то время составляло 45 000 рублей, или равнялось стоимости шести автомобилей «Жигули» первых моделей). Не забыли заботливые кураторы из ЦРУ к конверту с «баксами» приложить и вопросник-задание. Увы, не скоро они получили ответы на него, ибо Воронцов рассудил так: раз поверили, значит, ценят, а ценят, значит, подождут. Да и вообще: «дольше едешь – больше командировочных».

На радостях от привалившего богатства новоиспеченный торговец секретами взял отпуск и отправился с женой кутить в Сочи. Поспешный отъезд к морю, а затем постоянные ночные телефонные звонки оттуда нимало удивили коллег и друзей Воронцова. Вдребезги пьяный, он звонил, чтобы поделиться впечатлениями от меню на завтрак, обед и ужин, от концертов, на которых он успел побывать, от общения со звездами кино и эстрады, с которыми загорал на пляже интуристовской гостиницы «Жемчужина», и прочая, прочая, прочая… На все вопросы, откуда он взял деньги на поездку, Воронцов отвечал стандартно-примитивно, дескать, почившая в бозе бабушка оставила наследство. Все эти несуразности и привлекли внимание отдела собственной безопасности УКГБ по Москве и Московской области.

На очередной встрече «Монах» проинформировал Селлерса о том, как КГБ ведет наблюдение за сотрудниками резидентуры ЦРУ, работающими под дипломатическим прикрытием.

А во время последней, провальной, явки передал своему оператору образцы «шпионской пыли», которой сотрудники службы наружного наблюдения обрабатывали автомобили американских дипломатов, подозреваемых в проведении разведывательных операций против СССР. Например, подвез американский разведчик своего осведомителя на машине, салон которой обработан «пылью», – микрочастицы осели на продолжительное время на коже и одежде пассажира, и на всех предметах, к которым ему довелось прикасаться. Кстати, именно из-за предательства Воронцова в 1986–1987 годах в западных средствах массовой информации настойчиво муссировался вопрос о вреде «шпионской пыли» для здоровья людей. В парламенте Великобритании, к примеру, нашлись депутаты, обвинявшие КГБ и правительство СССР в нарушении каких-то несуществующих международных конвенций, которые якобы запрещают использование подобных химикатов. Сущая ерунда! На самом деле «ноу-хау» советской контрразведки оказалось совершенно безвредным, но достаточно эффективным средством разоблачения предателей.

В июле 1992 года в коридорах Лубянки можно было встретить темноволосого смуглого мужчину невысокого роста в добротном сером костюме-тройке и с потухшей трубкой в зубах. Что-то неуловимо иностранное сквозило в каждом его жесте, и если бы не сопровождавшие незнакомца двое следователей, он сошел бы за разведчика-нелегала, вернувшегося из-за кордона и заскочившего в центральный аппарат навестить своих товарищей по оружию.

Увы, это было не так – незнакомец был агентом ЦРУ, который явился на Лубянку с повинной. За это сотрудники Правового департамента успели окрестить его агентом «Хороший сюрприз».

Действительно, то был экстраординарный случай, ибо в 1985–1992 годы распространение получила диаметрально противоположная тенденция – уходить из советских спецслужб и из МИД СССР внаем к противнику. Уходить в шпионы.

Виталий Макаров, советник Консульского управления МИД России, не только пришел сам, но и притащил на Лубянку шпионскую экипировку. Хотя она и выглядела реквизитом с «Мосфильма», однако была вполне пригодной к использованию.

Коротковолновый приемник для прослушивания радиопередач из Мюнхенского разведцентра в высокочастотном диапазоне, одноразовые шифрблокноты, спрятанные в карманных фонариках и в зажигалке.

В портсигаре – считывающее устройство для микроточек, принадлежности для изготовления микроточечных сообщений. Банка из-под печенья с магнитным железооксидом для нанесения на пленку радиограмм для СКП (сверхкороткой передачи).

В 1976 году начинающий дипломат Макаров приступил к работе в советском посольстве в столице Боливии Ла-Пасе. Он часто общался с аборигенами и сотрудниками иностранных посольств. Посещал теннисный корт, шахматный клуб. Но со временем стал замечать, что все чаще его партнером выступает некто Джон Скарлетт. Тот самый, кто впоследствии под дипломатическим прикрытием первого секретаря посольства Великобритании в Москве в 1991–1994 годах будет возглавлять резидентуру Сикрет интеллидженс сервис. Англичанин начинал свою работу по советским гражданам в Боливии, и его первенцем-новобранцем как раз и стал Макаров.