Елена Тимохина - Дети с Олимпа

Только поэт скажет: «Мальчик юный дерзко смотрит…»

Поэты могут видеть богов. И малыша Эрота тоже.

Ах, люди, вечно вы заняты. Забыли про древнюю Элладу. Так и про олимпийцев забудете.

Эрот укоризненно качает головой и зажмуривает глаза. Он стреляет.

Почему-то он всегда стрелял с закрытыми глазами.

Если бы боги умели рассказывать или хотя бы писать. Увы, они просто радовались и творили волшебство!

Однажды из глубин морских прибило к берегу крупную раковину, которой в прибрежных водах не встречается.

– Пойдем на берег, – чуть свет кричит Эроту кентаврик.

–А чего там смотреть?

–Гости пожаловали! Ну, я поскакал, а то опоздаю.

Надо и крылатому божку поторопиться. И вот Эрот летит на своих крыльях по дорожке. Какая дорожка? По воздуху. В воздухе дорожка. Он перебирает ножками и летит, потому что Эрот – крылатый мальчик.

Только теперь он не единственный мальчик с крыльями.

А следом за ним сто малышей-пузырей взмахивали крошечными крылышками. Они только учились летать, а уже смелые. Разлетались в стороны, чтобы играть с бабочками. Они и сами бабочки, только кудрявые. Что за морока за ними приглядывать, а ничего не поделать, Эрот им старший брат.

Откуда они только на его голову свалились?

А появились все сто малышей вместе с той большой раковиной, которую прибило морем. Сначала они были совсем маленькими, пузырями. А вернее, пеной морской.

Пена расступилась и вытолкнула драгоценную находку, а та и раскрылась, потому что дева внутри хотела повидать свет. Тут и боги спустились к морю, чтобы взглянуть на чудо, да и нашлось чему удивиться. На что боги хороши собой, а дева лучше всех, красоты необычайной. Пришли к ней в помощь нимфы, чтобы ухаживать за пенорожденной…

Вот и слушал Эрот историю про Афродиту Анадиомеду, всем детям её рассказывали тысячу раз, а ему в тысяче первый, потому что из детей с Олимпа он считался старшим. Когда с прогулки возвращался он весь в ссадинах на руках и ногах, его сажали пить козье молоко и наказывали сидеть смирно, слушать и не перебивать. «Ты старший, с тебя малыши пример берут».

Из любопытства Эрот задавал вопросы, и первый из них такой: «Почему никто не интересовался, откуда взялась пена, что вытолкнула раковину из воды?»

Сколько ни думали боги, никто не смог ответить Эроту, как появились на свет крошечные детки Афродиты. Собрались они в пене вокруг раковины, и из каждого пузыря вылупился прехороший ребеночек, милый и пригожий.

История детей – вот, что больше всего интересовало Эрота. Афина со своей Элладой пусть подождет. Кстати, и она появилась на свет необычно: из головы своего отца. Так что чудесами на Олимпе никого не удивишь!

Как рождались пузыри Эрот сам видел. Прохладная вода заструилась, омывая их. Волна мыла их прозрачной губкой. Поглаживала их. Успокаивала. Едва на свет появились, а уже морские путешественники.

Вот такая волшебная волна.

Кентаврик гарцевал по пляжу, высматривал, не мелькнет ли что на горизонте. Не появится ли еще какая другая раковина-путешественница. Нет, второй такой не было. Только морские наяды, дочери Посейдона резвились на волнах.

Что выйдет из пузырей, Эрот и сам не знал. Не представлял, в чем подвох. Напрасно он считал их несмышленышами. Они слишком маленькие, так говорил. А он в том, что пузыри умели летать.

Маме эта летучесть пришлась не по душе. Ее бы воля, она бы отстригла им крылышки. Вот и крылатый конь Пегас её нервировал. Какой он конь, если может улететь с быстротой ветра.

Пусть живет где хочет, решили боги.

А Эроту летучий конь нравился.

Сам он умеет летать, богиня Геба – тоже, ну и пузыри, хоть плохо, да порхают. И еще дядя Гермес. Если, кто и настоящий волшебник, то это он.

Эроту дядя не особенно нравился. Вертлявый он какой-то, ненадежный. «Кручу-верчу-запутать хочу», – приговаривает. Он может открыть вам секрет, который ему по секрету сказали. Но много ли стоят такие секреты!

Гермес точно знает, что из каждого из них вырастет. А потому противно хихикает. Уж эту тайну он не выпустит из рук. Вместо этого он расскажет, чего детям делать не надо.