Михаил Серяков - Великий закон славян

Против подобного варианта понимания данного термина говорят и традиционные обороты, в которых чаще всего употребляется рота. Если выражения водити или дати роту еще можно перевести как «принести» или «дать клятву, присягу», то в выражениях типа ходити (ити) роте (в роту), заходити роте, вънити в роту подобный перевод будет уже затруднителен с фразеологической точки зрения. Такие выражения скорее можно перевести как «ходить по (в), заходить в, войти во вселенский закон», чем «заходить, войти в клятву, присягу».

Область церковной цензуры не распространялась на описание взаимоотношений русских князей с кочевниками-язычниками, равно как и на описание отношений поганых между собой. С точки зрения летописцев и их редакторов, данный термин и должен был применяться к сфере, лишенной христианской благодати, и в силу этого не подвергался последующей цензуре в этом контексте. Так, например, в 1095 г. собственная дружина предлагает Владимиру Мономаху перебить приехавших для переговоров половцев. «Володимеру же не хотящу сего створити, отвѣще бо: „Како се могу створити, ротѣ с ними ходивъ“. Отвѣщавше же дружина, рекоша Володимеру: „Княже! Нѣту ти в томъ грѣха: да они всегда к тебѣ ходяче ротѣ, губять землю Русьскую и кровь хрестьянску проливають беспрестани“» [403]. О рассеченном на части по приказу Владимира Мономаха половецком хане, нарушившем свою роту, говорилось выше. В XII в. из-за последующих правок в летописи этот термин употребляется в основном в связи с половцами: «И посажа посадники свои Глѣбь Гюргевичь по Посѣмью за полемь, и… половчи мнози ту заходиша ротѣ с нимъ» [404]; «и водивъ ѣ ротѣ и пусти брата своего предъ собою съ берендичи» [405]; «оже несуть (половци) хрестьяны на всяко лѣто у вежѣ свои, а с нами роту взимаюче всегда преступаюче» [406]; «Святославъ же послуша свата своего Рюрика и водивъ его к ротѣ и пусти. Он же не стѣрпя сорома своего идоша в Половцѣ… Половци же, улюбивше думу его, потоптавше роту его дѣля и всѣдоша на киня» [407]; «Рюрикъ же половцъ одаривъ дары многими и водивъ ихъ к ротѣ и отпусти ихъ во свояси» [408]. Впоследствии этот термин начинает применяться и по отношению к татаро-монголам. Так, описывая принесение окружением Мамая клятвы верности Тохтамышу в 1380 г. по монгольскому ритуалу, включавшему в себя питье вина, смешанного с тертым золотом, русский летописец сообщает: «Мамаевы же князи… биша челомъ царю Токтамышу и даша ему правду по своей вѣрѣ, и пиша къ нему роту, и яшася за него» [409]. Применяет к татарам этот термин под 1395 г. и Новгородская IV летопись: «И потом Татарове створиша лесть, роту свою измѣниша, а клятву преступиша» [410]. Наконец, при описании кабардинско-русских отношений отечественный источник даже под 1567 г. констатирует: «Наша рота в роту, так бы еси ведал» [411]. Как видим, традиция использовать сакральное языческое понятие при отношениях с нехристианскими народами сохранялась на Руси до середины XVI в.

Весьма древней на Руси была и традиция использовать роту при разрешении в судебном порядке возникавших юридических споров, причем как между самими русскими, так и между русскими и иностранцами. Летопись впервые упоминает роту в отношении судебной процедуры тогда, когда впервые использует данный термин при заключении международного договора. Речь идет о договоре с Византией 911 г., при заключении которого Олега водили на роту. Статья 5 этого договора гласила: «Аще ли ударить мечем или бьеть кацем любо сосудом, за то ударение или бьенье да вдасть лить 5 серебра по закону Рускому. Аще ли (будеть) неимовит тако сотворивыи, да вдасть, елико можеть, да соиметь (с) себе и ты самыа порты, в них же ходить, а о проче да роте ходить своею верою, яко никако же иному помощи ему, да пребываеть тяже о(т) толе не взыскаемы» [412]. – За нанесение побоев каким-либо предметом с виновного «по закону Рускому» должен был быть взыскан определенный штраф. Если же у виновника не оказывалось требуемой суммы, то он должен был отдать потерпевшему сколько может, вплоть до того, что снимал с себя одежду, в которой ходил, а о недостающей сумме ходил по роте «своею верою», что никто не может ему помочь, после чего суд прекращал его преследование с целью взыскания штрафа. Если наличие денег или имущества у виновного суд еще мог установить, то наличие друзей или знакомых, могущих помочь виновному расплатиться с пострадавшим, установить было гораздо труднее. Поэтому в данном случае суд довольствовался тем, что виновный ходил по роте, причем в договоре была особо подчеркнута ее связь с верой.