Александр Клинге: Кто выиграл Вторую мировую войну?

Во-вторых, советское руководство никоим образом не должно было учитывать в своей деятельности Версальский договор. То, что немцы его нарушали, было проблемой стран, разработавших и подписавших это соглашение, а не Советского Союза. Быть святее папы римского являлось бы со стороны большевиков непростительной глупостью. Потому что сотрудничество с немцами приносило очень высокие дивиденды. В первой половине 1920-х годов германская сторона организовала на советской территории строительство авиационного и химического заводов, модернизировала наши производственные мощности по выпуску боеприпасов. Хотя больших объемов производства добиться по ряду причин не удалось, все эти объекты в дальнейшем, уже став полностью советскими, сыграли огромную роль в становлении отечественного военно-промышленного комплекса.

С середины 1920-х годов началось активное сотрудничество в сфере военного обучения. В Липецке открывается летное училище, в Казани – танковая школа, в Саратовской области – химический объект «Томка». Нужно подчеркнуть, что строительство велось в первую очередь на немецкие деньги. С этими учебными заведениями связано огромное количество мифов. Утверждается, что едва ли не вся военная элита Третьего рейха (включая, например, Гейнца Гудериана) проходила здесь обучение. Это, конечно же, сказки – в Липецкой школе было подготовлено менее 300 немецких летчиков и летчиков-наблюдателей, в Казанской – и вовсе жалкие крохи, около 30 танкистов, среди которых никогда не было Гудериана. Стоит ли упоминать о том, что в начале 30-х годов, после прекращения сотрудничества, все эти объекты, выстроенные на немецкие деньги и оснащенные немецкой техникой, превратились в советские «кузницы кадров»?

Таким образом, как справедливо замечает Игорь Пыхалов, правильнее было бы говорить о том, что «советский меч ковался в Германии». В любом случае военное сотрудничество РККА и рейхсвера никак не повлияло на приход к власти Гитлера и последующее развязывание им мировой войны.

Однако у обличителей «преступного сталинского руководства» имеется в рукаве еще один козырь. Это тезис, который формулируется примерно так: «Запретив германским коммунистам сотрудничать с социал-демократами, советские руководители тем самым не позволили создать единый фронт, который остановил бы Гитлера». Перед мысленным взором читателя сразу пробегают картины – социал-демократы умоляют коммунистов о союзе, те плачут, но не могут согласиться, поскольку затылок им холодят стволы винтовок сталинских палачей. В реальности все выглядело совершенно иначе.

Отношения между двумя германскими левыми партиями – КПГ и СДПГ – носили очень сложный характер. Надо сказать, что среди политических сил Веймарской республики именно социал-демократы были едва ли самыми враждебными Советскому Союзу. В большевиках они видели еретиков, опасных и безответственных радикалов, которые своим террором и подрывной деятельностью только компрометируют вполне респектабельную социал-демократическую идею. Соответственно и к компартии, которую (отчасти вполне справедливо) считали «рукой Москвы», относились негативно. Кроме того, обе партии конкурировали за одну и ту же группу избирателей – городской рабочий класс, – что явно не улучшало их отношений. Поэтому раздор между коммунистами и социал-демократами объясняется не только и не столько вмешательством Сталина и Коминтерна, сколько сугубо внутренними причинами.

Но представим себе, что партии преодолели свои разногласия и договорились о сотрудничестве. Что в таком случае произойдет? Во-первых, возникает серьезная угроза раскола СДПГ и сужения ее электоральной базы. Благодаря своему дистанцированию от радикалов немецкие социал-демократы смогли привлечь в свои ряды множество людей с умеренными взглядами, для которых союз с коммунистами был совершенно неприемлем. Однако это были еще цветочки; заключив союз с КПГ, лидерам социал-демократии пришлось бы полностью отказаться от сотрудничества с партиями буржуазного центра, которому они придавали большое значение.

В свою очередь, и среди коммунистов и их избирателей было немало тех, кто воспринимал социал-демократов как «системную» партию и возражал против союза с ними. Стоит напомнить, что после прихода Гитлера к власти многие избиратели и даже члены КПГ перешли под его знамена. Их называли «бифштексами» – «снаружи коричневые, внутри красные». Объясняется это не близким родством коммунизма и нацизма (как любили утверждать на Западе в годы «холодной войны» и позднее), а тем, что обе партии мобилизовали протестный, антисистемный электорат, которому было все равно, за кого голосовать, лишь бы они выступали за радикальные изменения существующей системы. Союз с социал-демократами наверняка заставил бы часть этого электората отвернуться от коммунистов.