Владимир Сядро - Загадки истории. Маршалы и сподвижники Наполеона

Понимая, что его жизнь под угрозой, маршал поначалу предпринял меры предосторожности, которые позволили бы ему покинуть Францию. Еще 20 июня он позаботился о выправке двух паспортов для выезда в Швейцарию. Как пишет С. Егоров, один был выписан «на собственное имя, другой на имя торговца Мишеля Нейбурга, купца, путешествующего со своим секретарем Тальма и слугами Хавьером, Серретом, Боне и Матоном». Одновременно рассматривается и вариант отъезда Нея в США, «о чем свидетельствуют два письма его друга, господина де Понтальба, найденные в его портфеле во время ареста». Так или иначе, но маршал, следуя советам Сен-Сира и Даву, старается сделать все, чтобы как можно быстрее покинуть Францию. Но уже к концу июня все эти лихорадочные приготовления к отъезду сходят на нет. Почему? Здесь есть сразу несколько объяснений. Первое мы находим в словах самого Нея: «Я мог бы уехать в Соединенные Штаты, но я остался, чтобы спасти честь моих детей. Выезжая из Парижа, я объявил, что готов предстать перед королем…» Это означало, что маршал предпочитал открытый разговор-объяснение с монархом по поводу своего поступка и надеялся на понимание и прощение с его стороны, в то время как бегство из страны, как пишет А. Егоров, «означало бы признание им своей вины, бесчестье, которое должно было бы пасть не только на его голову, но и на головы его детей…».

Вторая причина промедления с отъездом состояла в том, что помимо чести маршала волновала его будущая служба. Да-да, он думал и надеялся, что Временное правительство вернет его в армию. А еще он рассчитывал на результаты переговоров, которые велись с союзниками о капитуляции Парижа. Однако время шло, а позитивных перемен не наблюдалось. И только 6 июля, увидев вошедших в столицу англичан и пруссаков, Ней наконец-то решается на отъезд в Швейцарию. Но уже через три дня он оказался в Сент-Альбане – курортном городке в департаменте Луара. Позже, на заседании военного трибунала, маршал объяснил свой приезд туда так: «Я покинул Париж 6 июля, когда союзники вошли в столицу. В мои намерения входило выехать в Швейцарию. Комиссар полиции Лиона, навестивший меня, предупредил, что все дороги, ведущие в Швейцарию, охраняются австрийцами, а посему следует опасаться того, что я буду арестован ими. Он посоветовал мне или запросить у них паспорт, или отправиться на минеральные воды в Сент-Альбан, недалеко от Роана, и там ожидать известий из Парижа».

О дальнейших передвижениях Нея подробно сообщается в книге С. Захарова: «23 июля он покидает Роан, сообщая об этом военному комиссару Боди в сопроводительном листе на имя некоего офицера Мишеля Рейса, майора 3-го гусарского полка, что отправляется из Роана в Тулузу. Спустя два дня супруга маршала дает ему знать о вышедших ордонансах короля и тех угрозах, которые направлены, в частности, против него. По ее просьбе, 29 июля, он скрывается у одной родственницы, мадам де Бессони, в укромном замке, находящемся на краю Канталя. Взяв в разные промежутки времени имена Мишеля Нейбурга, Фализе и Рейса, маршал выбрал на этот раз имя д’Эскафре. В дни перед арестом – с 29 июля по 2 августа – он совершенно спокоен и, возможно, считает свое убежище достаточно скрытым от любого взора».

Но, скорее всего, это спокойствие проистекало не из ощущения надежности укрытия (он более двадцати лет привык смотреть в глаза смерти на поле боя), а из чувства собственного достоинства и твердого убеждения маршала в своей невиновности. Не покинуло оно его и 3 августа, во время ареста. «Жандармы имели инструкции доставить его в Париж в кандалах, но Ней дал слово не пытаться бежать, и этот вопрос отпал сам собой. Один из жандармов, дружественно настроенный по отношению к маршалу, намекнул, что закроет глаза, если тот все-таки предпримет такую попытку, но Ней отверг его предложение. „Если бы я был свободен, то за это я бы вас расстрелял! – спокойно заявил он. – Я же дал слово!“» – пишет С. Захаров.

Можно предположить, что жандарм, предлагавший ему побег, действовал по поручению своего начальства, которое в свою очередь исполняло негласный приказ самого короля. На это может указывать факт, описанный маршалом Мормоном, герцогом Рагузским в его мемуарах. Он находился возле короля в то время, когда тому сообщили об аресте Нея. По словам герцога, в ответ на это известие «Людовик XVIII простонал вместе со мной и произнес, обращаясь ко мне: „Было сделано все, чтобы благоприятствовать его бегству. Неблагоразумие и безрассудство в его поведении погубили его“».