Владимир Сядро - Загадки истории. Маршалы и сподвижники Наполеона

В 1796–1797 годах Гильом Брюн участвовал в Итальянской кампании Наполеона Бонапарта, командуя бригадой в пехотной дивизии генерала Андре Массена в сражениях при Арколе (15 ноября 1796 г.), Сен-Мишеле (12 января 1797 г.) и Риволи (14 января 1797 г.). В боях он проявил себя как бесстрашный, решительный, полный революционного пыла офицер. Между тем, если верить утверждению К. Маркса, военные заслуги Брюна в Итальянской кампании порой были несколько преувеличены. Так, например, по его словам, успешный исход битвы под Риволи – это скорее заслуга Наполеона, чем его бригадного генерала Брюна. Вот как Маркс пишет об этом: «Желая умилостивить вождей кордельеров, Бонапарт приписал часть своего успеха под Риволи усилиям Брюна, произвел его прямо на поле боя в дивизионные генералы и побудил Директорию назначить его командиром 2-й дивизии итальянской армии, когда эта должность стала вакантной с отъездом Ожеро в Париж».

Так это или нет, но факт остается фактом – все крупные сражения, в которых принимал участие Гильом Брюн, были выиграны. А что этому способствовало – счастливый случай, везение, удачное стечение обстоятельств – это уже другой вопрос. Впрочем, везение в бою сопровождало генерала Брюна на протяжении всей его военной карьеры. В своем письме жене от 11 июля 1796 года, написанном после сражения под Вероной, Наполеон Бонапарт писал об этом так: «Генерал Брюн получил семь пуль, все они пробили ему одежду, не задев его самого. Вот что значит иметь счастье!» Примечательно, что хотя Гильом Брюн не был лично близок Бонапарту, император не мог удержаться, чтобы не рассказать Жозефине об успехах своего генерала. «В этих коротких строчках нет ни тени зависти или чувства соперничества, как-то объяснимого у полководцев, соревнующихся в служении Марсу», – писал об этом А. З. Манфред.

В своем очерке об Итальянском походе 1796–1797 годов. Наполеон Бонапарт упоминал Гильома Брюна лишь однажды. Однако это единственное упоминание очень точно характеризует молодого бригадного генерала. После Тальяменто дивизия Массена была направлена к Тарвису, где столкнулась с войсками эрцгерцога Карла. «Бой был упорный, – писал Бонапарт. – С той и другой стороны чувствовалось понимание важности победы… Генерал Брюн, впоследствии маршал Франции, командовавший бригадой в дивизии Массена, вел себя здесь с величайшей доблестью». Как видим, Наполеон Бонапарт, всегда довольно ревниво относящийся к чужой славе, не раз отмечает воинские достоинства военачальника, хотя, как уже говорилось, Гильом Брюн никогда не пользовался его особым доверием и уж тем более никогда не был его близким другом.

Впрочем, оценивая профессиональные и личностные качества своих генералов, Наполеон Бонапарт руководствовался многими фактами, но всегда на первое место он ставил военный талант полководца. Наиболее содержательно об этом рассказал историк, специалист по истории Франции А. З. Манфред: «Конечно, Бонапарту были менее всего присущи чувствительность, сентиментальность. Его зоркий взгляд не терял из поля наблюдения ни одного из крупных генералов, которые могли бы встать на его пути или перебежать ему дорогу. Если надо было, он железной рукой устранял всех, кто мог быть опасным. Так, он не позволил Моро после победы под Гогенлинденом идти на Вену; Моро он считал соперником и потому следил за ним и ограничивал его деятельность. Он не спускал глаз с Бернадота: он ему не доверял. Когда затрагивались его прямые интересы, он был беспощаден. Он отправил на казнь Арена, хотя с ним его связывали воспоминания юности. Он приказал расстрелять Фротте, так как надо было сломить сопротивление вандейцев. Но при этом он последовательно оказывал поддержку тем, кого не считал своими врагами, воздавал им должное. Так, он сумел оценить таланты Дезе и протянуть ему руку дружбы. Он сразу отгадал военный талант Ланна и быстро продвигал его по ступеням военной иерархии. Ланну он прощал даже его резкую критику: он остался одним из немногих людей, дерзавших говорить правду в лицо.

В армии Моро он заметил Мишеля Нея, Груши; он их сразу сумел оценить и оказал им поддержку. За внешне колючим обликом Даву он разглядел человека незаурядных дарований; он его поддержал и не ошибся в выборе. В спорных вопросах, когда надо было решать, кому доверить руководство ответственной операцией, Бонапарт отдавал предпочтение таланту. Он не любил Клебера, о чем откровенно рассказал в своих воспоминаниях. Но он не мог не признавать его военный талант, и, когда в 1799 году надо было решать, кому доверить командование египетской армией, он сразу же решил, что это может быть только Клебер. Со времен Тулона Бонапарт был лично привязан к Жюно, это был его старый товарищ. Он высоко ценил также и Нея. Но когда позже, в 1810 году, Жюно и Ней, командовавшие корпусами в Португалии, не проявили должной энергии, Бонапарт назначил над ними начальником – главнокомандующим армией в Португалии – Андре Массена. Своенравный старый Массена, и при маршальских эполетах сохранивший опасный норов и замашки бывалого контрабандиста, оставался генералом, независимым от первого консула, а затем императора. Бонапарт к тому же имел основания полагать, что этот старый волк Массена, имевший на своем счету немало славных побед, оставаясь наедине в своем логове, рычит, что его подвиги остались неоцененными. И все же, как бы лично ему ни были ближе Жюно и Ней, он не мог не ценить военный талант старого рубаки и не воздавать ему должное как первоклассному полководцу. В выборе между Жюно, Неем и Массена он отдавал предпочтение более сильному таланту».