Василий Молодяков - Тайный сговор, или Сталин и Гитлер против Америки

Границу надлежало закрепить официально, да и проблем с «переустройством» Польши возникло множество. Необходимость новых переговоров на высшем уровне стала очевидной. Сталин и Молотов заявили, что покинуть Москву не могут, и Риббентроп снова собрался в путь, наделенный максимальными полномочиями. К половине девятого утра 27 сентября свита рейхсминистра собралась в аэропорту Темпельхоф. Риббентроп приехал в девять, и всего через несколько минут специальный самолет фюрера «Гренцмарк», знакомый многим пассажирам по прошлому вояжу в Москву, поднялся в воздух. Через два часа он совершил посадку в Кенигсберге, где делегацию принимал гауляйтер Восточной Пруссии Кох; там же к ней присоединился его данцигский коллега Форстер. Во время обеда в Кенигсберге поступило известие о капитуляции Варшавы, которое Хенке перевел полпреду Шкварцеву, летевшему вместе с Риббентропом. «Все мы, и немцы, и русские, увидели в этом событии добрый знак для будущих переговоров», — вспоминал помощник Риббентропа Андор Хенке в статье «С Имперским министром иностранных дел в Москве», написанной год спустя, но увидевшей свет только после войны (2).

До Москвы долетели за три с половиной часа. Встреча была не в пример прежней, с обилием нацистских флагов, что сразу же бросилось в глаза Хенке как московскому «старожилу». Гости снова разместились в здании бывшей австрийской миссии. В прошлый раз в доме напротив располагалась британская военная миссия, члены которой не сводили глаз с соседей. Теперь дом пустовал.

Долгое время о ходе и содержании вторых московских переговоров можно было судить только по результатам и по разрозненным документам. О советских записях ничего не известно до сих пор, а подробные германские, сделанные Хильгером, почему-то оказались не в архиве МИД, а в личных бумагах Шуленбурга и были опубликованы сравнительно недавно (3). Общую обстановку визита, когда гауляйтер Форстер чувствовал своим себя среди старых партайгеноссе, а Риббентроп пил за здоровье сидевшего неподалеку Кагановича (жаль, Гитлер, Геббельс и Розенберг не видели!), хорошо воссоздает упомянутая статья Хенке, который девять лет провел в Москве, знал русский язык и улавливал многое из того, что ускользало от глаз и слуха начальства.

Первая беседа Риббентропа со Сталиным и Молотовым в присутствии обоих послов началась в десять вечера и продолжалась три часа. Рейхсминистр начал разговор с непобедимости Германии, а затем назвал конкретные проблемы, для разрешения которых прилетел:

1. Дальнейшее формирование германо-советских отношений.

2. Вопрос окончательного начертания границы.

3. Проблема Прибалтики, которой, по всей видимости, в настоящее время занимается Советское правительство.

Нас интересует первый пункт.

«Фюрер поручил сказать Сталину и Молотову, что он всегда придерживался той точки зрения, что Германия должна выбирать между Западом и Востоком. Фюрер надеялся и думал, что будет возможно установить дружественные отношения с Англией. Однако Англия грубо отклонила далеко идущие предложения фюрера. Фюрер убедился в том, что отныне нет возможности достичь взаимопонимания с Англией… Решение фюрера сделать выбор в пользу Советского Союза является непоколебимым. Как реальный политик он твердо убежден в том, что, несмотря на все существующие идеологические разногласия, возможны действительно длительные дружественные отношения между Германией и Советским Союзом. Реальные интересы обеих стран при точном их определении исключают возможность принципиальных трений. Существует фундамент для приносящего плоды реального, дружественного сотрудничества».

Сказанное можно списать на коварство Гитлера в достижении далеко идущих целей, но Хильгер вспоминал, что фюрер на протяжении многих месяцев после заключения пакта продолжал высказываться в том же духе даже перед своим ближайшим окружением.

Затем Риббентроп перешел к «активной стороне вопроса».

«Настоящий враг Германии — Англия. В этом отношении интересы Советского Союза совпадают с немецкими, и в этом направлении представляется вполне возможным дальнейшее углубление новых советско-германских отношений… (Если) Советское правительство разделяет такую точку зрения, то можно было бы сформулировать платформу для более тесного развития советско-германских отношений в том смысле, что, исходя из совместно проведенного урегулирования польского вопроса, Германия и Советский Союз теперь могут рассмотреть возможность сотрудничества в отношении Англии. В подобном заявлении можно было бы подчеркнуть, что Германия и Советский Союз преисполнены волей к тому, чтобы никто не посмел затронуть занимаемые ими позиции, и при необходимости будут их совместно защищать».