Василий Молодяков - Тайный сговор, или Сталин и Гитлер против Америки

Главная причина устойчивой нелюбви атлантистов к Риббентропу — его геополитическая ориентация. В послевоенном мире некому было сказать о нем доброе слово. Для неонацистов он интереса не представлял, не будучи партийным боссом или хотя бы «партайгеноссе» со стажем. Для атлантистов он всегда был откровенным врагом. Для Советского Союза, отношения с которым он искренне стремился улучшить, — всего лишь одним из «нацистских преступников». Предвидя упреки в «попытках реабилитации военных преступников», я тем не менее решил взглянуть на идеи и действия рейхсминистра иностранных дел не так, как это принято в большинстве книг.

Первым крупным дипломатическим успехом Риббентропа, еще не занимавшего никаких высоких постов, было заключение англо-германского морского соглашения 18 июня 1935 г. Годом раньше Гитлер назначил его уполномоченным по вопросам разоружения, т. е. по наболевшей проблеме, о которую уже споткнулись не только дилетанты Геббельс и Розенберг, но и «тертые» профессионалы — министр иностранных дел фон Нейрат и будущий посол в СССР Надольный. Вовлечение во внешнеполитическую активность людей, не служивших в МИД, было характерной чертой Гитлера, объяснимой его недоверием к карьерным дипломатам, которых он считал реакционерами и снобами, если не потенциальными изменниками. Нельзя сказать, что он был полностью неправ, так как многие секретные документы оперативно попадали в Лондон, Вашингтон и Москву от «доброхотов», даже без дешифровки кодов разведками этих стран. Кроме того, фюреру нужен был «свой» человек, более-менее сведущий в мировой политике и умеющий быть comme il faut в международном светском обществе, для чего Геббельс, Розенберг и тем более Лей явно не подходили.

Риббентроп был одним из главных действующих лиц в переговорах января 1933 г. между руководством НСДАП во главе с Гитлером, с одной стороны, и группой консервативных политиков, включая бывшего канцлера фон Папена, с другой. Вместе с Папеном будущий министр служил в 12-м гусарском полку в Первую мировую войну, во время которой был несколько раз ранен и получил Железный крест первой и второй степени. Целью переговоров была замена кабинета «политического генерала» Шлейхера коалиционным кабинетом во главе с Гитлером. Несколько ключевых встреч состоялось непосредственно в особняке Риббентропа в Далеме, аристократическом районе Берлина. И после назначения канцлером Гитлер не раз бывал в этом доме, слушая рассказы словоохотливого хозяина о заграничных путешествиях. Вынужденный пока считаться с партнерами по коалиции и не имея возможности разом перестроить государственный аппарат и заполнить его своими людьми, фюрер, уверовавший в познания и способности Риббентропа, сделал его личным советником по вопросам внешней политики, оставив до поры министром иностранных дел Нейрата, который достался ему от кабинетов Папена и Шлейхера. В апреле 1933 г. Риббентроп — не только «торговец шампанским», но и автор серьезных статей по вопросам экономики в популярной «Фоссише цайтунг» — создал небольшой, но влиятельный аналитический центр. Он назывался просто «бюро Риббентропа» (Riebbentrop Dienstelle) и занимал особняк неподалеку от здания МИД, что особенно раздражало дипломатов.

После англо-германского морского соглашения главным политическим успехом «бюро» и личным триумфом его честолюбивого начальника стало заключение Антикоминтерновского пакта. Пакт, точнее Соглашение против Коммунистического Интернационала, был парафирован в Берлине 23 октября 1936 г. и официально подписан там же месяц спустя, 25 ноября, вступив в силу с этого момента. Несколько слов о его истории, вокруг которой нагромождено столько неправды. Именно здесь выходят на сцену многие действующие лица нашего исследования.

И советская пропаганда, и леволиберальные круги Европы и Америки немедленно охарактеризовали соглашение как «адский военный план, состряпанный гитлеровским фашизмом и японской военщиной» (1). С некоторым смягчением выражений такая оценка жива до сих пор, войдя в большинство энциклопедий, учебных и справочных изданий. Однако в свете известных ныне фактов эта, с позволения сказать, «версия» не выдерживает никакой критики.

Японские дипломаты в Берлине и Токио внимательно следили за действиями Гитлера, но явно недооценивали политический потенциал НСДАП и переоценивали влияние рейхсвера — возможно, исходя из характерных для метрополии представлений, что в политике армия «по определению» играет большую роль, нежели партии (2). Считается, что подготовка к сближению Германии и Японии началась еще в 1933 г., но с обеих сторон велась неактивно и неофициально. Однако советское руководство, усмотрев в этом новую попытку «окружения», начало демонстративно бить тревогу и подавать рутинный обмен дипломатическими любезностями как прелюдию союза — со ссылками на британские и французские газеты. Преувеличивать значение первых попыток японско-германского сближения не следует. Хотя, конечно, велико искушение отыскать зловещий grand design уже в эти годы, исходя из последующего развития событий (3). Реальные условия для достижения взаимопонимания между двумя странами, которым грозило превратиться в изгоев мировой политики, возникли только в 1934 г.