Алексей Величко - Новый Рим на Босфоре

В высшей степени примечательно, что формирование из сравнительно небольшой по размерам Римской республики гигантской Священной Римской империи происходило бок о бок с развитием римского права и расширением круга лиц, могущих требовать его защиты. Согласно основному принципу древнего римского права, изначально только римский гражданин, civis Romanus, пользовался гарантиями со стороны государства и мог считаться полноценным членом общества. Право римского гражданства мог получить исключительно житель города Рима – доминанта этнического принципа здесь очевидна и безусловна. Всякий негражданин, hostis, то есть враг, находящийся вне сферы действия права, должен был быть уничтожен или стать рабом.

Позднее появляется некоторая промежуточная правовая категория лиц – latini, жители латинских общин на территории Италии, но не римляне, имевшие полную имущественную правоспособность, но не обладавшие политическими свободами римских граждан8. Все чужестранцы были отнесены в Италии к категории перегринов, peregrine. Правовая охрана их интересов существенно разнилась от римских аналогов, но и они подлежали охране со стороны jus gentium, «права народов», и потому уже не были совсем бесправными.

Период появления в Риме первых императоров характеризуется распространением национального права римлян на провинциалов. Это происходило двумя способами: путем предоставления тем или другим местным общинам jus latinum, в связи с чем жители этих общин, выбранные на публичные должности, получали права римского гражданина и становились таковыми. А, во-вторых, путем дарования римского гражданства отдельным общинам.

Но затем различие между cives latini и peregrine фактически сгладилось. В 212 г. по эдикту императора Каракаллы (211—217), которым руководили, правда, чисто фискальные соображения (желание распространить на провинциалов римские налоги), все подданные Римской империи, за исключением лишь некоторых групп населения, получили право римского гражданства. Как следствие, римское право распространилось на всю территорию Империи и стало господствующим, хотя, конечно, местные обычаи, не противоречащие ему, все еще продолжали существовать и использовались местным населением9.

Закон императора Каракаллы даровал civitas всем подданным Империи, но все неподданные (в первую очередь варвары – германцы) по-прежнему еще долго считались перегринами. Однако само римское право к тому времени уже настолько пропиталось принципами jus gentium, что по крайней мере в области гражданского права все различия между римскими гражданами и варварами практически стерлись10.

Последующая интенсивная христианизация населения при императоре св. Константине Великом способствовала укреплению общеполитического единства государства, граждане которого были теперь спаяны не только единой политической властью императора и римским законом, но и духовно. Они ощущали себя одновременно членами единой Кафолической Церкви и гражданами Римской империи, единственно санкционированнного Богом государства. Фракийцы и германцы, галлы и испанцы, греки, армяне, исавры и сирийцы с гордостью называли себя римлянами, входили в политическую элиту Империи, становились императорами и проливали кровь в битвах с варварами и персами под римскими знаменами.

Как видим, христианство дало имперской идее качественно новое понимание. Все современники тех событий были убеждены, что до Христа люди жили разрозненно, и отсюда – все беды и войны. После пришествия Спасителя все изменилось – как чудо, возникла Кафолическая Церковь и Вселенская империя, Римское царство, детище Христа. Как Церковь объемлет собой весь мир и может быть только Церковью Вселенской, так и православное государство, хранитель веры и благочестия, могло быть только всемирным. Римская империя явилась зримым воплощением идеи единства христианского мира, а императоры – его главы11. Без Римской империи немыслима Кафолическая Церковь, но эта связь взаимна – Римская империя без Церкви также существовать не может. Только так она получила сакральное обоснование и прочную основу в сознании своих подданных.

Время и фактические события, вследствие которых границы Империи постоянно изменялись (как правило, в сторону уменьшения территорий), не смогли тем не менее убить саму вселенскую идею. Она настолько глубоко укоренилась в римском сознании в указанной выше редакции, что многие императоры вели длительные и тяжелые войны, преследуя своей целью реставрацию некогда обширнейшей державы мира.