Сергей Кравченко - Вторая попытка. Кривая империя – V. 1689—1761

Радость в Москве взыграла неимоверная, патриарх (настоящий) умилился до слез. Здесь стали строить декорации к невиданному триумфу. Деревянные колонны, порты и арки украсились статуями Геркулеса, Марса и Нептуна, а на огромных щитах были написаны их высказывания на злобу дня. Тут же высились пирамиды типа египетских с надписями в честь победителей. Всё это оттенялось живописными задниками с картинами невиданных морских сражений, ничего общего с действительностью не имевшими. Местами были намалёваны карикатуры на татар и турок с сатирическими подписями.

30 сентября победители въехали в Москву. Адмиралы и генералиссимусы ехали в золоченых каретах и санях, изменника Янсена везли в повозке под виселицей. Ответственный постановщик Винниус встречал триумфаторов неразборчивым ревом в трубу. Этот рёв на самом деле был виршами в честь победителей. Капитан Петр Алексеев тоже удостоился чести идти пешком за санями адмирала Лефорта. Завершилось торжество раздачей наград «по прадедовскому обычаю»…

Наш Историк от мелодраматичности момента сбился с чувства меры и не иначе опять посчитал прадедом Петра щедрого на излишества Ивана Васильевича Грозного.

Награды были таковы – золотые медали, кубки, шубы, прибавка жалованья и крестьянских дворов.

Петр почувствовал вкус победы, территориальных приобретений и трофеев. Но еще острее прошиб его вкус реализованной власти. Это когда ты не просто говоришь: «А, ну-ка, холопы, ступайте за море, да привезите, чего там есть!» – и холопы бегут, а ты радуешься, что послушались. Реальная власть, это когда ты придумываешь, чего раньше не водилось, все кряхтят, но выполняют, гибнут, но тянут, ругают тебя Антихристом, но терпят. И в итоге получается нечто полезное и похвальное.

И Петр стал командовать так, что все закряхтели и забегали. Налоги врубил огромные. Вместо десятой деньги, привычной с тихих татарских времен, назначил царь производственную разверстку. Разберем подробнее эту экономическую причуду.

Вот, например, задача. Велит нам царь построить 12 кораблей и оснастить их штатными пушечно-простынными запасами. Прикидываем общую цену – ну, хоть по голландскому каталогу – и переводим гульдены в рубли.

Как мы начинали делать, да не доделали флот при Алексее Михайловиче? Мы собрали эти рубли в виде десятины с гостей (иностранных купцов, безвылазно проживающих в России), с гостиной сотни (это всякие подмастерья, лавочники, коммерсанты, прижившиеся при иностранцах или уже торгующие самостоятельно), с черных сотен (это будущий городской пролетариат) и с «беломесцев» (это платежеспособные городские белоручки, подлежащие налогообложению). То есть, ободрали всех, кроме крестьян, – этих считать легче и можно обложить отдельно. Так вот, рассчитанная годовая сумма как раз и равна цене 12 новёхоньких фрегатиков в натуральную величину. Эти денежки тихим ходом едут на телегах в Москву, попадают в разные приказы, министерства и ведомства, где их непрерывно пересчитывают липкими от волнения пальцами. Потом остатки бюджета распределяются между отраслевыми министрами – самыми нахрапистыми солистами думской оперы. Остатки остатков попадают к семейным подрядчикам и ювелирам. Осевшая золотая пыль используется по прямому назначению – на корабли. И получается этих кораблей – один, но без обшивки. И дожидается этот грозный галеон бюджета будущего года, и гниет он быстрее, чем переваривается кабанья лодыжка в брюхе неторопливого строителя. Можно так построить 12 кораблей? Можно – за 12 лет под страхом смертной казни. А за год? Тоже можно, но в размер мраморного слоника. Как раз вся эскадра поместится на диванной полке.

Теперь изучаем немыслимую технологию Петра. Он говорит так.

– Вы, господа, собираете такую-то сумму с народа нашего?

– Собираем, государь, ох, собираем.

– А, ежели на эти народные денежки можно купить такой-то флот, то можно его на них и самим сделать?

– Поди, можно, государь.

– Ну, так и сделайте!

В общем, настал страх божий. Над всеми поставили каких-то выскочек подьяческого достоинства, немцев и голландцев, всем разослали необъятные, немыслимые чертежи. Высшее начальство думало отсидеться, ан нет! На бояр и всех служилых наложили разнарядку сделать с каждых 10000 тысяч крепостных дворов по кораблю. А на патриарха и весь его корпус упала епитимья и того строже – 1 корабль с 8000 дворов. Монастырский крестьянин – он пожирнее и повыносливей штатского крепостного. А чтоб было куда этими неисчислимыми кораблями плавать, последовал указ – рыть Волго-Донской канал немедля, не отлагая дела на 250 лет и не дожидаясь сталинской мобилизации трудовых резервов по 58 статье.