Ян Мортимер - Елизаветинская Англия. Гид путешественника во времени

Laslett, WWHL, pp. 121-2. Эти рассказы – о голоде 1623 года, случившемся через двадцать лет после смерти Елизаветы, но условия тогда были практически такими же, как во время голода 1594-97 годов.

Эти советы по хранению яблок – из «Вульгарии» Гормана и отчасти от Вильяма Лоусона, цитата по Dawson, Plenti & Grase, p. 183.

Drummond, Food, p. 61. Этот распорядок был написан еще в 1512 году, но, похоже, оставался в силе и тогда.

Furnivall, Babees Book, pp. 249-51, 257-8.

Эти блюда перечисляются в Cookrye, pp. 2v-3r.

Цена в 10 шиллингов – из Stevenson, ‘Extracts’, p. 289

Stevenson, ‘Extracts’, pp. 287-90. Предположительное количество сопровождающих королевы вычислено по объемам выпитого за два дня пива и эля: 2380 галлонов. О королеве, обычно обедающей в одиночестве, см. Roy Strong, Feast: A History of Grand Eating (2002), pp. 202, 205; Platter, Travels, p. 195.

Эти предметы леди Ри-Мелейн подает нескольким друзьям на обеде, устроенном в Лондоне. См. Eliz. Home, p. 102.

В 1559-60 годах в Лондонский порт завезли мускатного ореха на сумму 677 фунтов, гвоздики на 892 фунта, мускатной шелухи на 930 фунтов, корицы на 2333 фунта, смородины на 2848 фунтов, изюма на 9135 фунтов, перца на 11 852 фунта и сахара на 18 237 фунтов. См. Port & Trade.

Пипс пишет, что дважды справлял нужду в дымоход незнакомого дома в 60-х годах XVII века. Цитата по Andrew Wear, ‘Personal Hygiene’, в WF. Bynum and Roy Porter (eds), Companion Encyclopaedia of the History of Medicine (London, 2 vols, 1993), ii, pp. 1283–1308, at p. 1301.

Ален Корбен в книге The Foul and the Fragrant (Leamington Spa, 1986) говорит, что в восемнадцатом веке «снизился порог обонятельной терпимости». См. Jenner, ‘Smell’, p. 338.

Информация приведена в статье ВВС и лично передана доктором Стивеном Ганном из Мертонского колледжа, Оксфорд, которому автор очень благодарен.

R.I.W Evans, ‘Dentistry’, в Before the Mast, pp. 544-62, at p. 554. Данные приведены на основе исследования скелетов матросов «Мэри Роуз»; возможно, у моряков чаще выпадали зубы, чем у сухопутного населения, потому что цинга приводит к размягчению десен.

CUH, р. 51; Wrigley & Schofield, p. 337. По данным второй книги (приложение 2.4), между августом 1558 и маем 1559 года похоронили 180 766 человек. По грубой прикидке получается, что ежегодно хоронили 216 919 человек, а население тогда составляло меньше трех миллионов после прошлогодней эпидемии инфлюэнцы – получается 72 умерших на 1000 человек. Количество умерших в 1558 году составило 166 387 человек (53 на 1000), а в 1559 – 141 282 (47 на 1000). Всего умерло более 307 000 человек – почти вдвое, чем «нормальный» показатель смертности за два года, и это говорит о том, что инфлюэнца (а также другие эпидемические смертельные заболевания вроде чумы) убила за два года 150–160 тысяч человек. В «нормальный» год умирало 25 человек на каждую 1000 (Cressy, BMD, р. 380). В 1569 году, который назвали «нормальным», смертность составила 23,25 на каждую 1000 человек.

1. Общепринятая цифра по 1918-19 годам – 228 000 умерших, а население страны составляло сорок три миллиона.

Slack, Impact, p. 128. Население Нориджа после наплыва зарубежных беженцев и до эпидемии чумы составляло около 17 000 человек.

Цифры по 1578 и 1593 годам – из Slack, Impact, p. 151. По 1563 и 1582 – по анонимному изданию The Number of all those that hath dyed in the Citie of London & the liberties of the same… (1582). По 1603 году – из True bill (1603); они включают в себя данные по Вестминстеру и другим приходам близ Лондона. В самом Лондоне умерло 35 267 человек, из них 29 402 – от чумы.

Рассказ о Томасе Смоллбоне – из Mortimer, Probate, pp. 70-2. Эти события на самом деле произошли уже после смерти Елизаветы, в сентябре 1608 года, но рассказ вполне дает представление о жизни в заколоченных чумных домах и в более раннее время.

Slack, Impact, p. 79. Заканчивается рассказ так: «Он сделал так, потому что был большим и сильным и слишком тяжелым, чтобы упомянутый племянник и другая девица смогли его похоронить сами». Джон Доусон и девица-служанка тоже умерли, и их похоронили возле дома.

Сказав о росте числа медиков при Елизавете, стоит отметить, что Эксетерская епархия в среднем выдавала 1,3 лицензии в год в 1568– 97 годах и 2,8 – в 1610-27: Mortimer, ‘Licensing’, p. 51. В Эксетере за все правление Елизаветы было всего восемь фрименов-аптекарей, а в 1604-46 годах свободу получили еще пятнадцать. Такие же перемены случились и в других епархиях, обзор которых провел Хаггис (Wellcome Trust: MSS 5343-7: A.WG. Haggis, машинописные списки медицинских лицензиатов). В Arthur J. Willis (ed.), Canterbury Licences (General) 1568–1646 (Phillimore, 1972), отмечается, что в 70-х годах XVI века выдали две лицензии, в 80-х – пять, в 90-х – пятнадцать, а в 1600-03 годах – двадцать. Минимум в две тысячи на страну высчитан в соответствии со следующими факторами: 1) 500 в Лондоне в 1600 году (об этом говорится в Pelling, ‘Practitioners’); 2) 1 лицензиат на 8000 человек в Девоне и Корнуолле в поколении 1568-97 годов; 3) на каждого лицензированного практикующего медика приходилось не менее одного нелицензированного, даже в Кенте (где лицензированных медиков было много); 4) большое количество практикующих медиков на юго-востоке; 5) большое количество аптекарей в провинции. Касаемо пункта 2, пропорцию в Девоне и Корнуолле можно считать репрезентативной для всей страны, потому что в большинстве регионов один лицензиат приходится на меньшее количество жителей (Mortimer, D&D, pp. 42-4). Население страны, не считая Лондона, составляло 3,9 миллиона человек, так что в сельской местности практиковало не менее 500 лицензированных и по крайней мере столько же нелицензированных врачей. Поскольку в юго-восточных графствах к 1620 году один медик приходился на 400 человек населения, нелицензированных медиков там явно было больше пятисот. В 1620 году в одной только Кентерберийской епархии (население которой составляло 80 000 человек) было 190 медиков – на 170 больше, чем репрезентативный для страны показатель «один лицензированный и один нелицензированный медик на 8000 человек». Поскольку суммарное население Кента, Суссекса, Суррея, Оксфордшира, Беркшира, Бедфордшира, Бекингэмшира и Эссекса в 1570 году намного превышало 500 000, количество «дополнительных» практикующих медиков на юго-востоке вне Лондона составляло (1/400 – 1/8000) х 500 000 = 1 125. Реальное общее количество медиков в стране, учитывая знахарей и аптекарей, скорее всего, составляло три-четыре тысячи.