Николай Платошкин - История Мексиканской революции. Выбор пути. 1917–1928 гг. Том 2

1 августа 1926 года Кальес отдал указание местным властям взять объекты церковной недвижимости под строгий контроль, приняв у священников все предметы по описи.

В ответ на это Лига защиты религиозной свободы направила 10 августа 1926 года обращение всем иностранным дипломатическим представителям в Мехико, включая советское полпредство. Поводом, что весьма примечательно, послужили ответы министра иностранных дел Мексики Саенса на вопросы репортеров из Сан-Франциско 7 августа. Саенс утверждал, что религиозный вопрос является внутренним делом Мексики, с чем лига категорически не согласилась. В обращении говорилось: лига не может поверить появившимся в газетах сообщениям о том, что и президент США считает «религиозную проблему в нашем отечестве местной, домашней, чисто мексиканской. Мы не верим в это, зная прекрасные духовные качества президента Кулиджа. [669]Его недавние слова, обращенные к представителю римского первосвятителя на евхаристическом конгрессе в Чикаго, – когда он, объясняя первую и высшую причину поразительного материального прогресса Соединенных Штатов, утверждал, что в основании всего этого величия лежит глубокое твердое уважение американского народа к догмам и морали, – все эти слова теперь еще преисполняют нас восторгом, восхищением и симпатией».

Дифирамбы Кулиджу в обращении лиги плавно перетекали в прямой призыв к иностранной интервенции. «Господин Саенс говорит, что никакая интервенция ни в каком смысле не будет терпима в Мексике. Господин Саенс находится в заблуждении. Так как все мы, католики, всегда были и будем благодарны за всякое мироное и дружественное вмешательство, которое будет сделано в вежливых выражениях дипломатов, но полных суровости, как того заслуживают обстоятельства. Мексика не есть ни господин Кальес, ни господин Саенс: Мексика есть тот народ, который теперь кровавыми слезами оплакивает то, что он приветствовал наступление революции, обещавшей все свободы, к которым по праву может стремиться человек, – с тем, чтобы после пятнадцати лет раздоров, неудач, нищеты, потрясений и разорения попасть в худшую из тираний». [670]

Американцы быстро отреагировали на обращение. Уже 13 августа в государственный департамент был вызван посол Мексики Тельес. Келлог заявил, что власти США будут выступать в защиту американских граждан, которых дискриминирует новое антирелигиозное законодательство. Госсекретарь отметил, что намерен действовать даже тогда, когда правительство Мексики поступает «возможно, в рамках своих законных прав», как это было в случае с Каруаной. В таких случаях, хотя и не имея формальных оснований для протеста, Америка станет протестовать как «дружественная страна». Келлог сослался на обращения к нему католиков США. [671]Согласно американской записи беседы «госсекретарь также отметил, что изданные президентом Кальесом религиозные постановления вызывают очень нехорошие чувства в этой стране [672]не только у католиков, но и среди других классов народа, и хотя он не присваивает себе право диктовать Мексике, какой должна быть ее внутренняя политика, он счел нужным проинформировать господина Тельеса о настроениях в Соединенных Штатах». [673]Тельес высказал убежденность, что религиозный вопрос будет исправлен.

21 августа 1926 года была предпринята последняя попытка решить церковный конфликт мирным путем. В тот день президент Кальес принял делегацию епископата. Кальес настойчиво повторял свою позицию: все в Мексике, включая священнослужителей, должны подчиняться законам. Епископы возражали, что эти законы противоречат велениям их совести. Кальес парировал: «Над велениями совести стоит закон». [674]Тогда церковники предложили президенту изменить закон. Кальес, не скрывавший, что закон отвечает его политическим и философским убеждениям, предложил епископам обратиться в тот орган, который правомочен менять законы, – Национальный Конгресс. Президент подчеркнул, что та власть, на веления которой ссылаются епископы, то есть божья, не имеет для правительства никакого значения. Особенно сильно епископам не понравился тезис Кальеса о том, что все храмы являются национальным достоянием и должны находиться в собственности государства. Церковь считала все церковные постройки своей собственностью. В конце встречи президент предупредил: если церковь прибегнет к оружию, то правительство ответит тем же. «У вас два пути – подчиниться закону или с помощью вооруженной борьбы попытаться свергнуть эту форму правительства». [675]