Муслим Мурдалов - Шамиль – имам Чечни и Дагестана. Часть 1

Унцукул. 25 августа на заре аул Унцукул, Койсобулинского общества был обхвачен сильною партиею горцев, которые окружив его требовали покорности имаму. Унцукульцы, имея в средине аула крепостцу и зная, что подполковник Веселитский недалеко и поспеть на выручку, отказали и объявили, что будут драться до последнего.

Унцукульцы кровные враги всех мюридов, в 1841 году они в своем ауле зарезали их 500 человек. Получив отказ Шамиль устроил 3 колонны и в одно время направил их с 3-х сторон. Горцы ворвались и вырезали все не щадя ни пола, ни возраста. Кончив с аулом обложили крепость и потребовали сдачи, но получив отказ, поставили 2 орудия, сделали брешь и пошли на приступ. 3 дня рота Апшеронского полка отрезанная от воды и за развалившеюся стеною отбивала приступы один за другим. Наконец, в половине 4-го дня 29-го августа Веселитский показался на горе и спешил на выручку; ему для подхода к крепостце были 2 дороги. одна через аул; другая через сады; аул и сады заняты были партиями. Он решился пойти по садам. С 12-ти часов дня и всю ночь бился он в садах, и не мог пробиться к крепости. утром горцы повели на него атаку и истребили до последнего и взяли 2 горных орудия. Все это было в виду крепости. Лишенный всех средств защиты, расстреляв все патроны и заряды, без надежды на помощь, истомленный жаждою гарнизон сдался и был вырезан горцами; 3 легких орудия были взяты в крепости.

Харачинское дело. 29-го генерал Клюке из Шуры спешил к укреплению Цатанаху и оттуда послал майора Зайцева для занятия Харачинской позиции, оставленной майором Косовичем без выстрела. Майор Косович, узнав о происшедшем в тылу его истреблении Веселитского, поспешно отступил с Харачинской позиции к Моксоку и оттуда в Балаканы. Этим он открыл все дороги партиям в Аварию. Зайцов подойдя к Харачинской горе и видя ее уже занятою неприятелем, не решался атаковать, видя что это невозможно. Генерального штаба капитан Капгер именем генерала приказал ему идти в штыки, говоря, что партия придти туда еще не может, а тут самое большое число 300 человек. Зайцов потребовал от него бумаги. Тот ему объявил, что теперь писать некогда и не место: ежели от вашей нерешительности погибнет край, вы будете под судом. Зайцов пошел вперед, начал спускаться без выстрела, но при подъеме был остановлен, опрокинут, убит, батальон истреблен. с ним то погибли наши гвардейцы Аверкиев, Шелашников, Граф Вуичь, князь Черкасской. Конно-гвардеец Нечаев спасся только тем, что еще до спуска был ранен. С ним спаслось 5 человек. Генерал Клюки, узнав об этом происшествии в Цатаныхе, двинул к горе Абаде 1-й батальон Кабардинского полка для защиты Цатанахских высот или Ахалчей, смотря потому, куда двинется неприятель. Сам же бросился к Хунзаху зная, что туда дороги партиям открыты.

Нерешительность Гротенфельда. Капгер прискакал к Цатаныху и хотел направить этот батальон на помощь укреплению Ахалчи, куда направились партии Кабита Мегмета, но батальонный командир отказался исполнять приказания младшего и остановился на месте, не предприняв сам ничего. Подполковник Гротенфельд командир 1-го батальона Кабардинского полка только за несколько месяцев прибыл из России, не имел ни одного офицера в своем батальоне, который бы хоть раз был в деле, и не зная сам ни края ни положения дел, должен был исполнить совет офицера уполномоченного начальником края. Да и старшинством считаться было не время и не место. Видя, что он ничего не предпринимает, и зная что по занятии Ахалчей этот батальон погибнет, Капгер решился для спасения батальона советовать Гротенфельду отступить по Хунзахской дороге. Ахалчинской комендант имел сначала 3 роты, и занимал двумя аул, а 3-ю укрепление. Генерал прибыл в Цатаных и оставляя там батальон Гротенфельда, взял из Ахалчей 2 роты с собой, передав Капгеру, что по получении известия о движении неприятеля на Ахалчи, идти туда, ежели же он направится на Хунзах, то другой дорогой идти к Хунзаху.

Комендант Ахалчей объявил генералу, что ежели ему не оставят 2-х рот у него взятых, то с 3-ю, которую ему оставляют, он защищаться не может, и по приближении партии сдаться. Генерал полагал, что скорей неприятель пойдет на Хунзах, чем на Ахалчи, и потому не нашел нужным оставлять 2 роты там, в то время как от удержания Хунзаха зависела участь Аварии и нагорного Дагестана. Предложения генерала Клюки оправдал не вполне; только несколькими часами предупредил он неприятеля в Хунзахе. Он успел туда прибыть с батальоном Тифлисского полка. На другой день, генерального штаба подполковник Пассек, прибывший в Абаду вступил Кабардинский батальон в беспорядке, отступающий по Хунзахской дороге. Он принял над ним начальство, восстановил порядок, опрокинул преследующих горцев и ободренные кабардинцы стали прежними храбрыми кабардинцами. Пассек привел батальон к Хунзаху; партия хотела ему загородить дорогу; батальон пошел в штыки, горцы не выдержали, бежали и Пассек вступил в Хунзах. С прибытием Пассека в нагорный Дагестан моральных дух войск поправился и Клюки, отлично храбрый генерал сам воодушевился, решился погибнуть, но не отдать неприятелю столицы Аварии. В то же время Шамиль отделил часть партии на Ахалчи, что и обмануло Капгера, советовавшего Гротенфельду идти туда и предупредить там неприятеля. Я уже сказал, что Гротенфельд не пошел, и потому Ахалчи предоставлен был собственной защите. Майор Косович отступил к укреплению Моксоку, потом узнав, что неприятель направляется на ахалчи, он бросил Моксок и спешил вскочить в Балаканское ущелье и им уже безопасно отойти к крепости Зырянам, т. е. в совершенно противную сторону от Хунзаха.