Андрей Исэров - США и борьба Латинской Америки за независимость, 1815—1830

В подобном духе Педро Гуаль утверждал в письме главе патентного ведомства Уильяму Торнтону (1759–1828), что на протяжении трех столетий Южной Америке приходилось исполнять любые прихоти поработителей: «Испанцы были Рабами Короля, в Южной Америке мы были Рабами Рабов» [248].

С не меньшей, а порой и большей силой антииспанская риторика отразилась в произведениях латиноамериканских революционеров, рассчитанных на англоязычную публику, в первую очередь, в книгах Мануэля Паласио Фахардо и Висенте Пасоса Канки.

Венесуэлец Мануэль Паласио Фахардо (1784–1819), министр иностранных дел и финансов в одном из кабинетов Боливара, анонимно издал свой «Очерк революций в Испанской Америке» в Лондоне и Нью-Йорке в 1817 г. Уже в следующем году книга вышла по-немецки под более откровенным названием – «Борьба за свободу в Испанской Америке», а в 1819 г. увидело свет французское издание. Испанский перевод вышел лишь в 1953 г. [249]В качестве предпосылок революции Паласио Фахардо приводит жалобы креолов на злоупотребления властью чиновников, ущемление их прав, отсутствие представительства в высшей власти. Широко стал известным пример, когда на петицию об открытии университета в венесуэльской Мериде испанский чиновник ответил, что развивать образование в Америке бессмысленно, так как ее жителям «природой суждено работать в шахтах» [250]. Заметим: даже если все это правда, слова на самом деле принадлежали одному чиновнику, а не, допустим, королю Фердинанду VII, которому их часто приписывали. Нельзя забывать, что именно в Испанской Америке расположены старейшие учебные заведения Нового Света: университеты в Мехико и Лиме были основаны в 1551 г. Приведенные в работе примеры жестокости испанцев широко разошлись по самым разным книгам, памфлетам, газетам. Паласио Фахардо писал свою книгу в годы войны и, конечно, описывал лишь зверства противной стороны, вице-короля Новой Испании в 1813–1816 гг. Феликса Кальехи (1753–1828) и генерала Пабло Морильо (1775–1837). Самый жуткий пример автора – казнь Кальехой 14 тысяч стариков, женщин и детей в Гуанахуато – факт, кстати, совершенно недостоверный [251]. Книга Паласио Фахардо была одной из основных в арсенале сторонников борьбы Испанской Америки за независимость. На нее постоянно ссылаются Брэкенридж, Джон Милтон Найлс, Джаред Спаркс, генерал Уильям Миллер (1795–1861). Знакомы с материалами книги были Джон Куинси Адамс [252]и Джеймс Монро [253].

Большим влиянием в США пользовались и сочинения Висенте Пасоса Канки (1778–1851) – выходца из уважаемой семьи кечуа в Верхнем Перу (Боливия), получившего образование в университете Куско и ставшего яростным противником Испании [254]. Его судьба полна неожиданных поворотов: став доктором богословия, он разочаровался в традиционном образовании, изучил канон европейского Просвещения, перевел Тома Пейна на испанский, издавал радикальные газеты в Буэнос-Айресе, провел несколько лет в Европе, состоял в правительстве пиратской республики острова Амелии, затем представлял латиноамериканских революционеров в Вашингтоне, а уже после окончания борьбы за независимость переселился в Лондон, где для Библейского общества перевел на кечуа евангелие от Марка, принял англиканскую веру, служил посланником Боливии при Сент-Джеймсском дворе, а перед смертью вернулся в Буэнос-Айрес [255].

Его главным трудом стали посвященные Генри Клею «Письма о Соединенных Провинциях Южной Америки», в основном повествующие о Верхнем и Нижнем Перу и Ла-Плате [256]. Рисуя широкую картину жизни испанских колоний, автор последовательно подчеркивает способности и успехи местного населения и обвиняет метрополию во всех смертных грехах.

Особую ненависть Пасоса (напомним, доктора богословия!) вызывала официальная католическая вера, которая в испанских странах «стала ничем иным, как кучей суеверных церемоний и орудием жадности и подавления». Некоторые выражения в книге Пасоса взяты, кажется, из какого-то антиримского памфлета времен Реформации, которая, кстати, как полагал автор, служит «в огромной степени причиной прогресса света и свободы в мире» [257].

Пасос обвиняет испанцев в разрушении языческих храмов древнего Перу, насильственном крещении не только инков, но и мавров – этих двух «самых милосердных (charitable) народов мира». Европейские испанцы плохо образованы, и «их религия есть слепая изуверская (bigotted) преданность папизму» [258]. Автор ненавидит не только официальный испанский католицизм, но и католическую веру вообще. Так, он называет целибат «варварским законом» [259]. Либерал Пасос отвергает идею официальной религии как таковой [260]. А ведь даже либеральный гарвардский унитарий Спаркс, скрепя сердце, соглашался с необходимостью государственного католицизма в Латинской Америке. Впрочем, не только государственный католицизм вызывает ненависть Пасоса, даже привычную испанской культуре корриду зовет он «варварским и деморализующим развлечением» [261].