Максимилиан Маркевич - Падение Храма Соломонова

Тит замер, вспоминая, что произошло десять лет назад. Тогда на пиру во дворце Нерон отравил истинного наследника императора Клавдия Британика, лучшего друга Тита. Отравленное вино выпил и Тит, но благодаря своевременной помощи эскулапов Нерона и личного лекаря Флавиев его спасли. В тот момент он готов был осыпать Рубрия всем золотом мира, но сейчас у него на уме было одно – отомстить за смерть матери, по его мнению, виновником которой был эскулап. Он вытащил из-за спины руку, в которой оказался серебряный кинжал, и, подбежав, второй рукой прижал дверь, чтобы тот не вышел.

– Не кричи, только хуже будет.

У лекаря от ужаса глаза почти выкатились из орбит. Он весь задрожал, ожидая смертельного удара.

– Видишь, как все в мире меняется. Еще недавно я бы всем пожертвовал ради тебя, а сейчас могу убить, не испытывая никакой жалости.

Тит боролся сам с собой: «Нет я не могу ошибаться. Этот мошенник убил мою мать… но меня спас. Может, он действительно не виноват? Мать всегда учила поступать мудро и обдуманно… и я ей обещал поступать разумно, тем более что она Рубрию доверяла». После нескольких мгновений внутреннего противостояния Тит сдался:

– Вон отсюда, и чтобы больше я тебя здесь не видел. Если увижу, то убью!

Рубрий от радости обомлел.

– Я понял, понял. Благодарю, господин, да благословят тебя боги, – и, отворив дверь, не переставая кланяться, исчез в атрии.

Тит выронил кинжал, сел на четвероногий скамн 16 16 Скамн – табурет с тремя или четырьмя ножками. со слезами на глазах. В этот миг в таблин вошел отец и, положив руку ему на плечо, начал говорить:

– Сын, ты всегда был крепок и силен. За все годы ты ни разу не заплакал, даже когда падал маленьким и сильно ушибался, когда был на грани смерти из-за отравления, понимая, что можешь умереть, тоже не плакал. Так чего же ты сейчас плачешь? Ты совершил очень мужественный поступок, извини, что мне пришлось подслушать, но то, что ты его не убил, говорит о сильной воле! Я знаю, как ты любил свою мать, и она тебя так любила, как никого и никогда. Но при этом ты должен всегда оставаться настоящим мужчиной, что бы ни произошло. Разве я учил тебя быть слабым?

Тит покачал головой и поднялся со скамна:

– Прости, отец, больше ты не увидишь моих слез.

– Вот это по-мужски, – сказал Веспасиан, обнимая сына и хлопая его рукой по спине. – А теперь иди поспи, завтра у нас тяжелый день!

Ночь для Тита была долгой, поскольку так до утра заснуть и не смог. Когда с восходом солнца он поднялся с кровати и вышел в атрий, там уже находились желающие попрощаться с Домициллой.

Первым ему встретился родной дядя Сабин Флавий, младший в семье и при этом совсем не похожий на своего брата. Занимая с 61 года должность префекта 17 17 Префект – мэр города. (Praefectus urbi) Рима, являлся одним из самых уважаемых патрициев. Его супруга Аррецина Клементина, заносчивая и высокомерная, старалась со всеми, включая и своих родственников, держаться на расстоянии. Тит ее терпеть не мог, и поэтому избавил себя от неприятного общения с ней.

Поздоровавшись еще с несколькими родственниками, он подошел к семейному другу – сенатору Тразее Пету Публию Клодию – философу, который своими изречениями, часто намеками, упрекал Нерона. Император его не переносил, и Тит тоже. Острый ум сенатора восхищал всех, кто его знал. Веспасиан ценил дружбу с ним, хотя его радикализм часто пугал его, и в лучшие друзья к нему он не навязывался, опасаясь навести гнев Нерона на свою семью. Его жена – Аррия-младшая являлась прямой противоположностью своему мужу. Спокойная, покорная, молодая, красивая и умная, она так любила богатство, что терпела все прихоти своего супруга.

– Я благодарен, что вы почтили память моей матери своим визитом, мы этого не забудем! – сказал Тит, обращаясь к сенатору и его жене.

– Твоя семья, конечно, не забудет, но ты второй Нерон, тебе чужды человеческие чувства, ты как волк, которого как ни корми, как ни люби, при любом удобном случае загрызешь своего любимого кормильца и убежишь в лес, где такие, как ты, тебя всегда ждут, ждут дальше грабить и убивать, – Клодий говорил это с упоением, взирая на полное ненависти лицо своего собеседника. – Тит, разве вы с Нероном не разгуливаете по ночным улицам Рима и ради развлечения не убиваете бедных и беззащитных граждан? Из-за вас люди боятся с наступлением темноты выходить на улицы, зная, что преторианцы 18 18 Преторианцы – личное профессиональное войско императора. вместе с вами ищут своих жертв! Скажи после этого, какие у тебя могут быть чувства по отношению к людям, разве люди для тебя люди? – улыбаясь, спросил сенатор.