Яков Нерсесов - «Свет и Тени» врагов, «совместников/совместниц», «коллег по ремеслу» и… не только генерала Бонапарта. Книга 2 - от М до Я

Но вернемсяк капитану «Агамемнона» Горацио Нельсону.

Как только в окрестностях Бёрнем-Торпе прослышали, что их сосед, военно-морской капитан снова уходит в плавание, то тут же все кто мог стали просить взять их сыновей на мичманские места на корабле. На этот раз он уходит в море с новым слугой Томом Алленом, сменившим уроженца Норфолка Фрэнка Лепе, рассчитанного за постоянное пьянство. Новый слуга оказался не лучше прежнего: нагловато-вороватый хитрован. Пришлось ему взять с собой и своего приемного сына Джосая, несмотря на все причитания его вечно вялой и подавленной матери. Правда, настоящего «морского волка» из него так и не получилось: не то дарование, те тот характер.

Моряк – это Призвание!

Худ, пользуясь быстроходностью «Агамемнона» и инициативностью его капитана, гоняет корабль по Средиземноморью с различными поручениями, порой, весьма секретными.

Но из-под Тулона ему пришлось, как всем британским кораблям, убраться по добру – по здорову. Тулонская миссия Худа провалилась.

Помимо этого у Худа появился новый любимец – капитан Сидней Смит, бегло говорящий по-французски. Будучи на шесть лет моложе Горацио этот тщеславный карьерист стремительно делал впечатляющую карьеру или, как говорили тогда, в военно-морских кругах «постоянно высовывался в поисках отличия». Тем самым, он серьезно «напрягал» Нельсона, который подобно всем неординарным личностям (например, его современники Суворов или Наполеон) не терпел рядом со мной сильных конкурентов и с той поры считал Смита своим недругом. Правда, Смит оказался одним из главных виновников провала британского флота под Тулоном, что вызвало у Нельсона большое личное удовлетворение. «Лорд Худ выбрал не того человека, – иронично заметил он среди „братьев по оружию“. – Недаром ведь старая пословица гласит: „Кто много говорит, тот мало делает“».

После этого крупного конфуза Сиднея Худ снова «обратил» свое пристальное дружеское внимание на способного и инициативного Горацио. Но и тот чуть не попал впросак: еле-еле унеся ноги из развязанной им самим яростной стычки с пятью французскими кораблями, чья орудийная мощь почти втрое его превосходила (180 пушек против 64)!

В общем, особой боевой славы Нельсон все еще так и не приобрел.

Нельсон откровенно негодовал на Злодейку Судьбу: мало того, что в Средиземноморье ничего значительного не произошло, так еще и знаменитое трехдневное яростное побоище в Атлантике между 26 линейными британскими кораблями адмирала Хоу и 27 линейными кораблями французского контр-адмирала Жуаеза завершившееся в ничью ( противники выбили друг у друга по 12 линейных кораблей! ), прошло мимо него!

… Кстати, в ходе захвата о-ва Корсика (больших боев не было, а вот мелких стычек – предостаточно!) Нельсон получил свое первое ранение. В бою под Кальви шальное ядро ударяет в бруствер, осколок камня попадает ему в бровь и с той поры его правый взгляд стал видеть хуже левого, но полностью он не ослеп! Молва гласила, что ему перебило зрительный нерв и он даже якобы потерял глаз, но на самом деле не все было так ужасно: его даже не внесли в официальные списки раненных. Хотя какое-то время, но отнюдь не до конца жизни он, все же, носил на правом глазу черную повязку, которая выделяла его среди всех остальных. (А вот его знаменитый современник – русский фельдмаршала Михаил Илларионович Кутузов, имевший два тяжелых ранения в голову рядом с глазом – никогда черной повязки не носил: это всего лишь домысел беллетристов и кинематографистов!) Правда, он так «наряжался», скорее всего, для того чтобы продемонстрировать увечье всем и, в первую очередь, начальству от которого зависели награды и претендовать на пенсию как инвалиду зрения. По части жажды наград он был сродни Александру Васильевичу Суворову и всячески их добивался, правда, как и тот, в боях, в том числе, и абордажных схватках, а не на блестящем паркете, т.е., как и русский полководец, «брал чины саблей». «… Меня не оценили по достоинству. Ну ничего. Я еще попаду в газеты!» – часто повторял он тогда. Но потом он лишится руки и навсегда снимет свою «пиратскую» повязку: сострадание можно будет вызывать пустым рукавом, а не «потерянным» глазом…

Более всего его угнетало недостаточное признание на родине его боевых заслуг. Лорд Худ лишь бегло упомянул о нем в своем пространном докладе в адмиралтейство о взятии англичанами о-ва Корсика. Более того, его забыли еще и премировать!