Генри Ким - Трагедия, чтобы скрыть правду

***

Снег большими, мягкими, похожими на маршмеллоу, хлопьями валит на голову. Луны на небе ещё нет, но достаточно светло. Подростки осторожно выглядывают из-за угла, дымя сигаретными точками. На повороте пришлось обходить наваленный у колонны обшарпанного дома мусор. На стене дома написанные краской из баллончика политические лозунги. Я уже и забыл, как выглядят пустынные стылые переулки ранней весны.

Уже и забыл, когда ходил домой пешком. За окном Икстрейла всё кажется иным. Никакого холода, сырости, серости. Музыка, кофе, мягкое кресло. Печка-кондиционер. Никакого напряга. Никакого шума в голове. Можно ехать без шапки, без куртки. Без сомнений, лучше, чем шагать по мокрому асфальту без обуви.

Думаю, меня ограбили. Не в первый, кстати, раз. Помню, лет в восемь на Рождество меня отправили вечером в магазин, и на обратном пути меня ограбили две девушки лет семнадцати. Я так орал, так плакал, такие маты изобретал, которые никто никогда бы не придумал, а эти кобылы ржали и убегали в темноту, покачиваясь на каблуках зимних сапог. Думаю, твари всласть наелись мороженого и печенья на последние триста рублей, что мне дала мама. Помню, я подобрал из снега две бутылки лимонада, выпавшие из разорванного пакета, и, задыхаясь от слёз, побрёл домой. Возможно, из-за этого случая, я и пошёл в полицию.

Вполне вероятно. Кражи дело нередкое. Моего отца грабили два раза, и оба раза ломали челюсть. У друга угнали велик. У матери стащили кошелёк.

И тут история похожа. Я снова испуган и разбит. В прямом смысле. Какие-то обрывки воспоминаний, ночь в отделе, крики.

Ладно, нужно отчитаться начальству. До дома недалеко, но телефона у меня с собой нет, и не факт, что он есть там. А позвонить нужно.

Стараясь не наступать на полную стопу, куда впивались маленькие камушки, захожу в ещё работающую кофейню и прошу позвонить. Грузин-продавец, что вычищал духовку от крошек, осматривает меня, как потёртые проститутки новенькую, которую приводят в СИЗО, вытирает руки о полотенце, и вытаскивает из кармана телефон.

– Россия звонишь? – спрашивает грузин с акцентом.

Киваю.

Он засовывает телефон обратно в карман, качает головой, и достаёт из-под прилавка маленький, кнопочный телефон.

– На, служебный. России номера только звони, хорошо? На, садись туда, говори, – указывает мне место в углу. – Я смотрю.

Так непривычно, если честно. Когда я вижу его превосходство надо мной, даже немного обидно. По долгу службы, я привык смотреть на мигрантов снизу вверх. Обычно они у меня что-то выпрашивают. Попить, позвонить, отпустить.

– Ай, начальник, не сажай меня, мне семью кормить десять человек надо, а-ва-ва, – мерзко, надоедливо, противно. Противно, что сейчас я в такой ситуации.

Сажусь за столик в углу, набираю цифры номера, который помню наизусть. Нет, не матери. И не жены. Странно, да? Майор Кириенко сразу берёт трубку.

– Алло, кто это?

– Товарищ, майор, это Вагонов. У меня телефона нет, звоню с чужого. Ограбили походу.

– Вагонов! – начинает орать он, но неожиданно понижает голос. – Юра, ты где? Ты не дома?

– У меня голова разбита, – объясняюсь я, – кошелька нет, телефона. Хоть карту банковскую не нашли, хорошо, в карман на рукаве стал класть. Одежду порвали. Мне в больницу надо.

– Успеешь, – хрипит в трубку Кириенко. – Мать твою, ну ты же только.. Оох.. Насчёт документов. Они у меня. Ты в отделе был, оставил. Ты..

– Как оставил? – Кириенко меня удивил. Чувствую, как горит лицо. – И права, и ксиву и паспорт? Я не помню ни чё, у меня голова раскалывается.

– Так, тихо, – рубит майор. – Я понял, завтра всё решим. Ты дома?

– Почти.

– Сам доберёшься?

– Да.

Тут я, конечно, соврал. Ситуация слишком нестабильная, чтобы быть в чём-то уверенным.

– Хорошо, отсыпайся. Завтра я к тебе человека пришлю. Заберёт тебя и ко мне. Поговорим нормально.

Я хотел уточнить, но в голове что-то лязгает, как иногда сердце ёкает, и я молчу.

– Всё, до завтра, – прощается майор и кладёт трубку.

Я благодарю грузина и отдаю телефон. От запахов кофе начинает мутить, и я быстрее выхожу на воздух.

На холоде лучше. Видимо, что-то съел, или это последствия травмы головы? Не знаю. Голова болит от мыслей.

Нет больнице, завтра приедут, документы в отделе, Кириенко в курсе.

Схватившись за голову руками, пытаюсь выдернуть и выбросить из головы весь этот бессвязный бред.

Отстаньте от меня, отстаньте. Дайте помыться, отоспаться. Забыться.

Ещё минут пятнадцать ковыляю до дома. Втаскиваю себя на пятый этаж. Звонок в дверь ничего не даёт. В окно парадной уже виднеется Луна. Сколько себя помню, Ксюша никогда не приходила с работы так поздно.