Екатерина Правилова - Империя в поисках общего блага. Собственность в дореволюционной России

Недавние исследования о развитии собственности на Востоке придерживаются того же критического направления, заявляя, что другие формы собственности, неисключительные и неабсолютные, представляли собой альтернативу западному концепту (Constituting Modernity: Private Property in the East and West / Ed. by H. Islamoglu. London; New York: I. B. Tauris, 2004). Историки европейской и американской политической и юридической мысли перенесли внимание с понятия индивидуализма и рыночного представления об обществе, в котором важным элементом выступает «собственность как товар» (property-as-commodity), на идею общественного блага и республиканского видения общества, в котором собственность является основой социального порядка (property-as-propriety): Gregory S. Alexander . Property as Propriety // Nebraska Law Review. 1998. Vol. 77. Is. 4. P. 667–702. Даже в трудах классиков шотландской политэкономии современные исследователи акцентируют их гуманистические представления и концепции добродетели, совместимые с экономикой свободного рынка ( Hont I. Jealousy of Trade: International Competition and the Nation-state in Historical Perspective. Cambridge, MA: Belknap Press of Harvard University Press, 2005; Wealth and Virtue: The Shaping of Political Economy in the Scottish Enlightenment / Ed. by I. Hont and M. Ignatie. Cambridge; New York: Cambridge University Press, 1983). Работы лауреата Нобелевской премии Элинор Остром и Кэрол Роуз предложили теоретическую основу для исторических исследований: они опровергли миф о «трагедии общего владения» (Tragedy of Commons) и показали, как можно и нужно управлять находящимися в общем пользовании ресурсами и вещами (см. среди их работ: Ostrom E. Governing the Commons: The Evolution of Institutions for Collective Action. Cambridge: Cambridge University Press, 1990, см. рус. пер.: Остром Э. Управляя общим: эволюция институтов коллективной деятельности. М., 2010; Rose C. The Comedy of Commons: Custom, Commerce, and Inherently Public Property // The University of Chicago Law Review. 1986. Summer. Vol. 53. № 3. P. 711–781).

Scott J. C. Seeing Like a State: How Certain Schemes to Improve the Human Condition Have Failed. New Haven, CT: Yale University Press, 1998 (см. рус. пер.: Скотт Дж. Благими намерениями государства. Почему и как провалились проекты улучшения условий человеческой жизни. М., 2005). Примечательное исключение в российской историографии, работа Дж. Паллот о реформах Петра Столыпина, посвященная анализу «административной утопии» насаждения частной собственности в российской деревне ( Pallot J. Land Reform in Russia, 1906–1917: Peasant Responses to Stolypin’s Project of Rural Transformation. Oxford: Clarendon Press; New York: Oxford University Press, 1999).

См., например: Bethell T. The Noblest Triumph: Property and Prosperity through the Ages. New York: St. Martin’s Press, 1998.

Rose C. M. Property as the Keystone Right? // Notre Dame Law Review. 1996. Vol. 77. P. 329–369.

Gordon R. W. Paradoxical Property // Early Modern Conceptions of Property / Ed. by J. Brewer and S. Staves. London; New York: Routledge, 1995.

Pipes R. Property and Freedom. New York: Alfred A. Knopf, 1999 (см. рус. пер.: Пайпс Р. Собственность и свобода. М.: Московская школа политических исследований, 2008).

Winkler M. Eigentum, Heiliges Recht! Seele der Gesellscha! Adel, Eigentum, und Autocratie in Russland um 18. und frühen 19. Jahrhundert // Jenseits der Zarenmacht: Dimensionen des Politischen im Russischen Reich 1800–1917 / Ed. by W. Sperling. Frankfurt; New York: Campus Verlag, 2008. P. 71–97.

Тимофеев Д. Понятие «собственность» в России первой четверти XIX века: опыт реконструкции смыслов // Российская история. 2009. Вып. 1. С. 165–180.

Wortman R. Property, Populism, and Political Culture // Civil Rights in Imperial Russia / Ed. by O. Crisp and L. Edmondson. Oxford: Clarendon Press; New York: Oxford University Press, 1989. P. 13–32.

Marrese M. L. A Woman’s Kingdom: Noblewomen and the Control of Property in Russia, 1700–1861. Ithaca, NY: Cornell University Press, 2002 (см. рус. пер.: Маррезе М. Л. Бабье царство: Дворянки и владение имуществом в России (1700–1861). М.: Новое литературное обозрение, 2009); Farrow L. A. Between Clan and Crown: The Struggle to Define Noble Property Rights in Imperial Russia. Newark: University of Delaware Press, 2004; Wagner W. G. Marriage, Property, and Law in Late Imperial Russia. Oxford: Clarendon Press; New York: Oxford University Press, 1994.

Lohr E. Nationalizing the Russian Empire: The Campaign against Enemy Aliens during World War I. Cambridge, MA; London: Harvard University Press, 2003 (см. рус. пер.: Лор Э. Русский национализм и Российская империя: Кампания против «вражеских подданных» в годы Первой мировой войны. М.: Новое литературное обозрение, 2012).

См. критику экстраполирования европейских проблем на российскую почву во влиятельном эссе Лоры Энгельштейн: Engelstein L. Combined Underdevelopment: Discipline and the Law in Imperial and Soviet Russia // Engelstein L. Slavophile Empire: Imperial Russia’s Illiberal Path. Ithaca, NY: Cornell University Press, 2009. P. 13–32 (см. рус. пер.: Энгельштейн Л. «Комбинированная» неразвитость: дисциплина и право в царской и советской России // Новое литературное обозрение. 2001. № 49. Электронный ресурс: http://magazines.russ.ru/nlo/2001/49/engel.html).

Лора Энгельштейн, говоря о «режимах власти» Мишеля Фуко в модерном мире и о российской «комбинированной» неразвитости, которая плохо вписывается в модель Фуко, указывает, что «пример с Россией представляет наложение трех моделей власти, которые в схеме Фуко разделены хронологически (хотя и не полностью): так называемой „юридической монархии“, Polizeistaat и режима дисциплины» ( Engelstein L. Combined Underdevelopment. P. 19 (см. рус. пер.: Энгельштейн Л. «Комбинированная» неразвитость. Электронный ресурс: http://magazines.russ.ru/nlo/2001/49/engel.html)). Схожим образом мы можем сказать, что реформистская повестка дня российских либералов охватывала накладывавшиеся друг на друга задачи борьбы с остатками абсолютизма, с тиранией Polizeistaat и в то же время – распространения своих либеральных (и дисциплинирующих) взглядов на общество.