Екатерина Болтунова - Последний польский король. Коронация Николая I в Варшаве в 1829 г. и память о русско-польских войнах XVII – начала XIX в

Pienkos A. The Imperfect Autocrat. Grand Duke Konstantin Pavlovich and the Polish Congress Kingdom. P. 4–5.

Младший из братьев Чарторыйских, Константин, был назначен адъютантом к Константину Павловичу (Ibid. P. 7).

Ibid. P. 25.

Шильдер Н. К. Император Александр I. Его жизнь и царствование: В 4 т. СПб.: Издание Суворина, 1898. Т. 4. С. 176. Пожалованию титула предшествовал указ императора Александра I о даровании имения Лович, некогда принадлежащего примасам Польши, великому кнзю Константину Павловичу в знак благоволения за заслуги по формированию польских войск ( Устимович М. П. Лович. Древняя резиденция и владение примасов Польши (историческая заметка). Варшава, 1894. С. 118–119).

[ Колзаков К. П. ] Княгиня Лович. Розыск К. П. Колзакова. С. 400.

Переписка императора Николая Павловича с великим князем цесаревичем Константином Павловичем. Т. 1 (1825–1829). С. 234. См. также более поздние материалы, в которых Константин рассуждает о самом себе, например: Приезд польского депутата Валицкого к цесаревичу Константину Павловичу 23 (5) и 24 ноября (6 декабря) 1830 г. // Военский К. Император Николай и Польша в 1830 году: Материалы для истории польского восстания 1830–1831 гг. СПб., 1905. С. 120. Следует отметить, что таким положение дел было не всегда. Риторика Константина Павловича периода Отечественной войны 1812 г. и Заграничных походов, напротив, прямо апеллировала к категориям русского национального. Показательно его высказывание, направленное против М. Б. Барклая-де-Толли, зафиксированное современниками в 1812 г. во время отступления русской армии к Смоленску. Великий князь позволил себе критику командующего, прямо объявив, что из‐за немцев проливается русская кровь ( Pienkos A. The Imperfect Autocrat. Grand Duke Konstantin Pavlovich and the Polish Congress Kingdom. P. 15). Обнаруживать в себе русского Константин вполне мог и для подкрепления того или иного аргумента. Так, в письме Лагарпу в 1827 г. великий князь писал: «Да будет счастлива дорогая и великая Россия, да не увидит она более печальных и гнусных сцен, да будет она велика не только своим пространством, но истинными чувствами чести, которые должны ее поддерживать и внушать к ней уважение ибо без этого сила ея не была бы непоколебима. Здесь я говорю как русский, любезный наставник…» (Письма великого князя Константина Павловича к Лагарпу, 1796–1829 // Сборник РИО. СПб., 1870. Т. 5. С. 68).

Walker F. A. Constantine Pavlovich: An Appraisal // Slavic Review. 1967. Vol. 26. № 3. P. 450.

Письма великого князя Константина Павловича к Лагарпу, 1796–1829. С. 73.

В большей степени критике подвергался Н. Н. Новосильцев, доверенное лицо великого князя Константина Павловича.

Pienkos A. The Imperfect Autocrat. Grand Duke Konstantin Pavlovich and the Polish Congress Kingdom. P. 96.

Майков П. М. Царство Польское после Венского конгресса // Русская старина. СПб., 1903. Т. 113 (март). С. 420.

Там же.

Примечательный выбор территории для представительства в сейме отметил историк Н. К. Шильдер, зафиксировавший факт избрания Константина депутатом от Праги – предместья, «некогда взятого штурмом Суворовым», однако не решившийся интерпретировать его ( Шильдер Н. К. Император Александр I. Его жизнь и царствование. Т. 4. С. 90).

Вяземский П. А. Записные книжки. 1813–1848 / Сост. В. С. Нечаева. М.: Изд-во Академии наук СССР, 1963. С. 148. Формулировка «дух времени», к которой решил прибегнуть император, чрезвычайно активно использовалась в польской политической риторике этого периода ( Bujarski G. T. Polish Liberalism, 1815–1823: The Question Of Cosmopolitanism And National Identity // The Polish Review. 1972. № 2 (17). P. 17; Филатова Н. М. Польский политический либерализм в 1815–1820 гг. // Из истории общественной мысли народов Центральной и Восточной Европы (конец XVIII – 70‐е годы XIX в.). М.: Институт славяноведения и балканистики РАН, 1995. С. 51). Это означает, что, рассматривая екатерининскую политику, Александр I опирался на польскую интерпретацию последней.

Эдлинг Р. С. Из записок графини Эдлинг, урожденной Стурдзы // Русский архив. 1887. № 4. С. 421.

По мнению ряда исследователей, Константин Павлович был даже более радикален в этом вопросе. Великий князь не стремился усвоить александровскую позицию прощения по отношению к Екатерине II ( Pienkos A. The Imperfect Autocrat. Grand Duke Konstantin Pavlovich and the Polish Congress Kingdom. P. 7).

Шильдер Н. К. Император Николай I и Польша. Вып. 2. С. 297.