Клавдий Корняков - Малая Родина

Земское самоуправление, данное Иваном Грозным, продержалось в течение всего XVII века, но уже с половины века самоуправление стало постепенно расформировываться. Губные старосты и некоторые другие выборные должности были упразднены, на их место правительством назначались воеводы. Материально-финансовое содержание воеводы лежало на плечах населения. Однако воевода не ездил по своему уезду за сбором «корма», как прежние наместники, а получал «корма» от избранного сельского старосты и сборщиков – «цедевальников».

В начале XVII века Устьянские волости входили в состав Устюжского уезда, а в конце этого века отошли сначала к Важскому, а потом к Тотемскому. Данное административное переустройство видно из того, что в 1677–1680 годах производилась перепись населения важским воеводой Яковлевым, а документы местного архива этого века получались через Тотемскую ратушу. Следовательно, в момент воеводского правления устьянам приходилось содержать тотемского воеводу.

Относительно содержания тотемского воеводы сохранился очень интересный документ… «Книги тотемского земского старосты Андрея Выдрина показывают за 6 месяцев 1691 года содержание воеводы». Согласно этим книгам за полгода издержано на содержание воеводы и его двора: 1. В месячный корм воеводе «по уговору мирских людней», по 19 рублей в месяц или 105 рублей за полгода; 2. На разные подарки и подачки воеводе и его домочадцам, по случаю различных домашних и церковных праздников – 317 рублей 2 деньги; 3. На покупку съестных и других припасов на воеводский двор, а также на различные работы на воеводском дворе – 65 рублей 18 алтын.

Всего за полгода израсходовано по «воеводской книге» около 3000 рублей. Кроме этого, процветали нелегальные поборы, как со стороны воеводы, так и чиновников, земских старост, подъячих. Легальные накладные расходы и нелегальные были очень чувствительны для населения сохи, которые жаловались и направляли ходоков в Москву с просьбой снять с них эту тяжесть.

Критерием экономической мощности той или иной местности России XVI–XVII веков служит количество ее населения, особенно важно: население прибывает или убывает. Вплоть до Смутного времени нет никаких данных для определения количества населения Устьмехренской сохи, т. к. писцовые книги в большинстве случаев утеряны в связи с многократным переподчинением различным воеводствам. От эпохи Смутного времени остались списки плательщиков церковного налога – «смета», собиравшегося по 2 деньги с каждого взрослого мужчины. В то время в сохе было до 800 человек взрослых мужчин, поэтому, видимо, всего в сохе было населения около 1000 душ.

Из тех районов, где помещики сильно притесняли крестьян, крестьяне бежали на окраины государства: на Дон, Волгу, Яик, Сибирь. Часть этих беглецов оседала в глухих захолустьях Севера, а так как Устьмехренская соха представляла собой очень укромный уголок, то приток сюда беглых крестьян несомненен.

Желающие переселиться в Дмитриевскую волость находились и среди свободного крестьянства окрестных, более открытых местностей, где государственная власть давала себя чувствовать сильнее. Например, деревня Новошино возникла в начале XV века. В Писцовой книге Устьянских волостей о деревне Новошино (сначала она называлась Новушинская) упоминается в записи, относящейся к 1549 году. В книге М. Романова «История одного северного захолустья» (Издательство «Мысль», 1925 г.) говорится, что соха с великим удовольствием принимала к себе новых поселенцев, чем больше было новых поселенцев, тем легче было нести сошное тягло. Ради привлечения поселенцев соха давала им на первое время значительные льготы и обеспечивала их всем необходимым для обзаведения хозяйством.

Так, в «данной грамоте» от 1612 года мужики Устьмехреньской сохи обязуются поставить переселенцу Ивану Долгомудову в деревне Новушинской (Новошино) «избу осьмерик, да сарай на четырех столбах, да клить на подклите на десять годов жить и ежегодно платить соцкому Дмитри-ею Святому по гривне денег». Из этой грамоты видно, что землей распоряжалась и владела не одна деревня Новошино, а вся Дмитриевская соха. Но пашни, распаханные «в черном лесу», считались собственностью до тех пор, пока их не клали в выти по новой переписи, если они были недалеко от наделенной земли. Если же они были далеко, то при новой переписи они клались не в выти, а в оброк, и становились собственностью государства, сдававшего их тем, кто больше заплатит.