- С прибытием! - весело поздравил меня коренастый капитан 3 ранга и, не дав произнести заученную уставную фразу, протянул руку: - Давайте знакомиться: Абатуров Вячеслав Святославович. Экипажу представлю вас позже -на построении.
Кажется, командира слегка озадачило мое последнее, и единственное, место службы.
- Ну, ничего! - утешил он сам себя. - Раньше комиссаров из кавалерии присылали - и ничего, не тонули.
Был он скор, подвижен, как ртуть. Он тут же исчез, пообещав ввести в курс дела после обеда.
Сквозь прямоугольники лобовых иллюминаторов открывался вид на замшелые сопки, завалившийся на борт старый пароход и далекое синее море. В обтекателе рубки, прозванном ещё с военных времен «лимузином», поблескивали толстенные стекла вправленных в латунные глубоководные боксы приборов: репитер гирокомпаса, указатель руля и экранчик радиолокационной станции. Здесь же торчали рычаги тифона и сирены, отливал надраенный латунью манипулятор вертикального руля. Прозаический рычаг был заменен традиционным штурвалом, пусть не деревянный, металлический, но штурвал. Над головой овальный вырез. Обычно в нём, возвышаясь из «лимузина» по грудь, стоит на крохотной откидной площадке командир.
Висела здесь рында величиной с небольшой церковный колокол и надраенная латунная доска с надписью «Подводная лодка Б-410» - и выбитым годом постройки. А над самой головой приварен турник. «Солнце» на нём не покрутишь, по подтянуться до подбородка можно вполне.
Под ногами я обнаружил настил со шпигатами, наподобие водосточных уличных решеток. При погружении из них поднимается в «лимузин» вода, при всплытии - уходит вниз. Сейчас же лишь ветер вырывается из темного железного подполья и неприятно задувает в рукава шинели.
И, наконец, самое главное. Здесь, в полукруглой черепушке обтекателя, находился комингс стального колодца, уходившего глубоко вниз, в подводные недра лодки. Над ним нависала толстенная литая крышка, закрытая на массивную защелку. Кольцевой торец колодца - «зеркало» комингса - и в самом деле отливал зеркальным блеском.
Я уже был наслышан, что «зеркало» - это. (к нему прилегает резиновая прокладка крышки) священно. Никто не имеет права наступать, на него. В этом обычае есть нечто большее, чем просто забота о чистоте поверхности стального торца, о герметичности верхнего рубочного люка. Она, эта блестящая окружность, венчает экипаж, словно общий нимб, словно тот магический «охранный» круг, какой описывал над собой щитом древний воин и, очертя голову, шел в бой. Зримая граница двух враждебных миров - подводного и поднебесного.
Я заглянул внутрь: глубокая стальная шахта прерывалась посередине, как раз в прочной рубке, перископной площадкой. В площадке зиял зев нижнего рубочного люка, и от него уходил вниз ещё один колодец, на дне которого- глубоко-глубоко - тусклый электросвет высвечивал красный кружок пола. На нём вдруг появился ещё меньший - белый, - и он стал расти, поднимаясь все выше и выше. Кто-то в белой фуражке взбирался по, вертикальному трапу.
Из люка ловко вынырнул курносый офицер с кобурой на боку:
- Дежурный по кораблю лейтенант Симаков.
Симаков представился с небрежной молодцеватостью бывалого корабельного офицера. Однако ничто не скрывало двадцати трех симаковских лет.
Я сказал, что хочу осмотреть свою каюту, и мы спустились по шахтам обоих люков в центральный пост, а затем перелезли сквозь круглый лаз в водонепроницаемой переборке во второй отсек. Второй отсек похож на коридор купированного вагона, разве что отдвижные деревянные двери «купе» расположены по обе стороны прохода. Даже умывальник размещён по-вагонному - в конце коридора, у круглой двери в носовой переборке.
Я отыскал свою каюту по правому борту в середине отсека. Протиснувшись в крохотный тамбур, куда выходила ещё и дверь каюты старпома, я проник в тесную темную выгородку. Выключатель оказался почему-то в шкафу, точнее, в шкафчике чуть больше чемодана. Плафон скудно, высветил мое подводное жилище.
Если разделить пространство большой бочки для засола капусты крестообразной перегородкой, то одна из верхних четвертей будет точной копией лодочной каюты. В этом смысле Диоген был первым подводником. Большую часть площади и объема занимал стол с массивной тумбой-сейфом. Между ним и полукруглой стеной прочного корпуса втиснут узкий дерматиновый диванчик. Даже при беглом взгляде на это прокрустово ложе становилось ясно, что оно никогда не позволит вытянуть ноги без того, чтобы не подпирать пятками и теменем переборки. Ложе поднималось, и под ним обнаружился рундук, довольно вместительный, если бы в нём не ветвились магистрали каких-то труб.
Читать дальше