Наталья Джонссон-Скрадоль - Госсмех - сталинизм и комическое

И действительно, в последние несколько десятилетий появился ряд первоклассных работ, посвященных культурной и интеллектуальной истории смеха [25] См.: Gantar J. The Pleasure of Fools: Essays in the Ethics of Laughter. Montreal: McGill-Queen’s UP, 2005; Gatrell V. City of Laughter: Sex and Satire in Eighteenth-Century London. London: Atlantic Books, 2006; Halliwell S. Greek Laughter: A Study of Cultural Psychology from Homer to Early Christianity. Cambridge UP, 2008; Beard M. Laughter in Ancient Rome: On Joking, Tickling, and Cracking Up. Los Angeles: University of California Press, 2014. , утвердивших смех, юмор, сатиру, карикатуру не только в качестве важного поля для исследования эмоций, телесности, визуальных и вербальных образов, языка и повседневности, но и в качестве важнейших факторов соответствующей политической культуры – как во времени, так и в пространстве, обладающих как национальным, так и историческим измерениями, которые не могут быть редуцированы и растворены в генерализирующих теориях. Каждая культура порождает свою специфическую рациональность, мораль, эстетику, выражающие себя в специфических символических формах и являющиеся продуктом национальной социально-политической истории.

Отсюда – другая современная тенденция в изучении смеха – интерес к политическим аспектам комического, актуализировавшийся обращением к проблеме смеха в постструктурализме, прежде всего в открывавшей новые пути работе Делеза и Гватари о Кафке, в которой, по остроумному замечанию Анки Парвулеску, авторы показали, что в той мере, в какой «все является смехом», «все является политикой» [26] Parvulescu A. Kafka’s Laughter: On Joy and the Kafkaesque // PMLA. Vol. 130. 2015. № 5. P. 4. . Это позволило увидеть в смехе его темную сторону. Одна из лучших работ о культурной и интеллектуальной истории смеха последних десятилетий – книга самой Анки Парвулеску «Смех: Заметки о страсти» – обозначила поворот в понимании смеха: «Говорить о смешном в двадцатом веке не значит предложить альтернативу столетию ужасов, войн и геноцида. На самом деле, в двадцатом веке смех часто представлялся как путь к ужасу» [27] Parvulescu A. Laughter: Notes on a Passion. Cambridge, MA.: The MIT Press, 2010. P. 21. .

Лишь недавно эта темная сторона смеха стала интересовать и исследователей России: не смех над режимом, но смех самого режима. Появились работы по социологии советского смеха [28] Дмитриев А. В. Социология юмора: Очерки. М.: Ин-т социологии РАН, 1996; Tsipursky G. Socialist Fun: Youth, Consumption, and State-Sponsored Popular Culture in the Soviet Union, 1945–1970. Pittsburgh: University of Pittsburgh Press, 2016. , затем несколько подборок статей о советском «официальном смехе» [29] См.: От великого до смешного… Инструментализация смеха российской истории ХХ века / Нарский И. В. и др. (ред.). Челябинск: Каменный пояс, 2013; Totalitarian Laughter: Images – Sounds – Performers / Oushakine S., Ioffe D. (eds.) // Special issue of «Russian Literature». Vol. 74: 1–2 (2013); Госсмех: Кластер / Ред. Е. Добренко // Новое литературное обозрение. 2013. № 3 (121). и сопоставительных работ о «санкционированном юморе» в трех диктатурах [30] См.: History Workshop Journal (Issue 79: Spring 2015). Подборка включала в себя следующие работы: Caplanand J., Feldman D. Laughing Out Loud: «Official» Humour in Three Dictatorships. Introduction; Merziger P. «Totalitarian Humour»? The Failure of National Socialist Propaganda and the Ascent of Popular Comedies in German Mass Media; Waterlow J. Sanctioning Laughter in Stalin’s Soviet Union; Gundle S. Laughter Under Fascism: Humour and Ridicule in Italy, 1922–43. . Наконец, в 2018–2019 годах вышли сразу три книги об апроприированном государством советском смехе – историка Джонатана Ватерлоу и искусствоведов Анни Жерен и Джона Этти. Однако все три книги оказались за пределами нашей темы: книга Анни Жерен посвящена использованию смеха в ранней советской сатире (1920-е годы), книга Этти – главным образом, оттепельному «Крокодилу», книга Ватерлоу – функционированию антисоветского смеха [31] См.: Добренко Е. Грустная история советского смеха (Обзор книг: Annie Gérin . Devastation and Laughter: Satire, Power, and Culture in the Early Soviet State (1920s–1930s). Toronto, 2018; Jonathan Waterlow. It’s Only a Joke, Comrade! Humour, Trust and Everyday Life under Stalin. Oxford, 2019; John Etty. Graphic Satire in the Soviet Union: Krokodil’s Political Cartoons. Jackson, 2019) // Russian Literature. 2020. Vol. 116. . Появление этих работ указывает на формирование научного интереса к смеху в условиях диктатуры. И не только как элемента контркультуры, но и как инструмента самой диктатуры.

Понятие «государственный смех» использовал Дмитрий Лихачев, описывая смеховую культуру эпохи Грозного и Петра. Может быть оттого, что он не считал этот феномен ключевым в «смеховом мире Древней Руси», он никак не объяснял этого понятия, и, судя по тому, что поставил это словосочетание в кавычки, оно казалось ему скорее языковым курьезом [32] Лихачев Д. С., Панченко А. М., Понырко Н. В. Смех в Древней Руси. С. 57. . Для описания этого феномена Лихачев использовал понятие «смеховой шаблон» [33] Там же. С. 59. . И здесь он исходил из ключевого для его концепции поэтики древнерусской литературы положения о том, что в этой литературе при отсутствии индивидуальных стилей существовали только жанровые [34] См.: Лихачев Д. Поэтика древнерусской литературы. Л.: Наука, 1967; Лихачев Д. Развитие русской литературы: Эпохи и стили. Л.: Наука, 1973. , а потому «государственный смех» мог быть также только жанровым.