Салават Асфатуллин - Башкиры в войнах России первой четверти XIX века

Михайловский – Данилевский вновь подчёркивает теплый приём парижан: «Невозможно и нам забыть ласкового обращения парижан и энтузиазма, который наше присутствие возбуждало на улицах, на гуляньях. В Пале – Рояле, а особенно в театрах. Здесь, когда сидело нас несколько человек вместе, публика иногда, обращаясь к нам, кричала: «Да здравствуют русские офицеры!» Тоже случалось и в кофейных домах, где сначала хозяева не хотели брать с нас денег. Что признательность к нам французов была искренняя, а не притворная, то доказывается, между прочим, тем, что многие селения (communes) просили, чтобы к ним перевезли русских раненых офицеров, дабы оказать им всякое вспомоществование, зависящее от человеколюбия. «Имя русского было тогда лестнее самого громкого титла» [743].

«Офицерам было представлено много свободы, к тому же распоряжением императора Александра им было роздано двойное, иногда и тройное жалование за кампании 1812, 1813 и 1814 гг. После заключения в мае мирного договор генерал Остен-Сакен сложил с себя должность генерал-губернатора Парижа. Городское правление в знак признательности за его труды преподнесло ему карабин, пару пистолетов и золотую шпагу, осыпанную бриллиантами с надписями «Город Париж – Генералу Сакену» и «Мир 1814 года». В специальном определении было сказано, что генерал Остен – Сакен «водворил в Париже тишину и безопасность, избавив его от лишних расходов, покровительствовал присутственным и судебным местам, и что жители, благодаря бдительности его, могли предаваться обыкновенным своим занятиям и почитали себя не в военном положении, но пользовались всеми выгодами и ручательствами мирного времени» [744].

У статуи Аполлона в музее. Худ. Г. Э. Опиц. ГИМ.

Башкиры порядком дивили парижан своими луками и стрелами; даже сам Вальтер Скотт, прославленный английский сочинитель, посетивший в те дни Париж, отдал им дань в своих путевых картинах… Как писал поэт Батюшков Н. К., в те годы: «Кипел бульвар в Париже так Народа праздными толпами, Когда на нем летал с нагайкою казак Иль Северный Амур с колчаном и стрелами».

Парижане высыпались на площади и в парки, чтобы посмотреть на расположившихся там казаков. Статные всадники так красиво гарцевали на конях, что сердца французов, а ещё больше француженок, таяли. Так что бравым красавцам совсем не сложно было исполнять указ атамана Платова: «не обижать ихних мадамов и мамзель, кроме если по взаимному согласию. Помнить, что мы казаки русского императора, войско благородное и цивилизованное». И действительно, как свидетельствует Виктор Гюго, казаки вели себя благородно. В Париже не пострадало ни одно здание, и никто из парижан не испытывал притеснений. О том же можно прочитать в романе Жорж Санд «Казаки в Париже». Жители Парижа относились к русским с теплотой, не испытывая к ним ни неприязни, ни страха. Больше же всего восторгу было у парижских мальчишек, которых казаки катали на лошадях, у торговок и кокоток, которые оценили русскую щедрость. Всегда рады были воинам Александра I и хозяева кафе. Официанты в считанные часы выучили русское слово «Быстро!» и с рюмкой не задерживались. Именно с этим фактом парижские легенды связывают название небольших кафе бистро, а сам этимологический случай увековечен на мемориальной доске на одном из ресторанов Монмартра.

Казаки рассматривают карикатуры на самих себя. Худ. Г. Э. Опиц. 1814 г. ГИМ.

Одним из замечательных свидетельств пребывания казаков в Париже стала серия акварелей Георга-Эммануэля Опица. Волею судьбы и герцогини Курляндской Шарлотты-Доротеи, которую он сопровождал, художник попал в Париж как раз в это время. С лёгкой иронией, вообще свойственной его искусству, Опиц запечатлел, может, единственный в истории войн случай дружного единения победителей и побеждённых и атмосферу праздника, царившую при этом в городе.

Купание в Сене коней. Худ. Г. Э. Опиц. 1814 г. ГИМ.

«В Европе очень скоро «степные варвары» вошли в моду. …Иностранные офицеры, перешедшие на службу в русскую армию, с гордостью надевали и с особым шиком носили униформу иррегулярных войск. Прусский король, в подражании русской иррегулярной коннице, решил создать в собственной армии подобные части, и форма для них шилась на казачий манер (но не учёл, что казачье воспитание надо получить ещё в детстве, поэтому его затея не увечалась успехом, как и принудительное оказачивание уже взрослых солдат в России министром Аракчеевым позже – авт.). …Во время заграничных кампаний генералы других государств особенно радовались, если в состав их войск передавались казачьи части. Рядовые казаки имели большой успех в среде простолюдинок, даже обладая минимальным запасом инстранных слов, они легко завязывали контакты с женщинами, в чём проявляли резкий контраст с поведением в подобных ситуациях русских солдат и даже офицеров. Вокруг казачьих временных жилищ всегда толпился всякий люд, бегали дети, торговцы и особенно торговки предлагали свой товар. На два месяца иррегулярные полки стали едва ли не главной достопримечательностью для жителей Парижа. …Необходимо отметить, что в данный период среди нижних чинов российской армии процветало дезертирство (многие остались во Франции и затем натуризовались), таких случаев среди казаков в источниках нам найти не удалось. Несмотря на заманчивость и соблазны заграничной жизни, «дым отечества» оказался более притягательным. Французские искусы не затронули казачьи сердца, а остались лишь приятными воспоминаниями по возвращении в родные степные просторы» [745]. Эти выводы к.и.н. Безотосного В. М. из Государственного исторического музея на Красной площади ещё в большей степени относятся к башкирам. Не известно ни одного случая дезертирства башкир во Франции, зато имеются башкиры, как правило, учёные, являющиеся потомками француженек, украденных их прапрапрадедами в жёны во время освобождения Франции от диктатуры Наполеона. А русских солдат понять можно – они убегали от крепостничества на свой родине…